мни три письма и исполнили мои поручения, а я еще ни одного. Благодарю Вас от души за Ваше доброе ко мне расположение и память обо мне.
Путь наш из Москвы до Иркутска вообще был очень хорош; благополучен и спокоен. В Иркутск мы приехали 11-го марта. Итак, всего времени в пути мы провели 40 дней, (т. е. с 30 января по 11 марта); из этого числа надобно исключить 12 дней, которые мы прожили в разных местах, и затем остается 28 дней; значить, что мы ехали хорошо, к тому еще надобно прибавить, что мы были в Тобольске.
Все посланные Вами вещи с тяжелою почтою получены исправно. За трикирий и дикирий благодарю Вас особенно, и поблагодарите от меня и мастера, очень хорошо сделаны.
Время здесь для меня мелькнуло. Не успел оглянуться, и — вот уже и день отправки в Якутск. Боже мой! сколько я нашел перемены в Иркутске, и все почти в худую сторону. Кабаки только в цветущем состоянии, и там в селениях, где прежние простаки выручали не более 200 рублей в год, нынешние дельцы выручают это в 3–4 недели.
Вести, доходящие до нас касательно коммерции, весьма неблагоприятны. Один приезжий из Питера уверял, что даже Штиглис отказался от платежа. Но это уже невероятно, по крайней мере я и многие не верят этому, быть не может, чтобы такой столп пал.
Милостивая Государыня Александра Никитишна!
Примите мою искреннейшую благодарность за Вашу заботливость, истинно сестринскую, обо мне; чем далее я ехал, тем более видел тому доказательства, разбирая укладенные и приготовленный Ваши вещи; да сохранить Вас Господь Бог от всякого зла и спасет душу Вашу за Вашу добродетель, оказываемую всем, кто только имел случай видеть Вас.
Николай Емельянович!
Сделайте одолжение, не прерывайте Вашего ко мне расположения, я им очень дорожу. Где бы мы ни были, будем говорить и беседовать, если не лично, то, по крайней мере, чрез крючки, т. е. буквы. Беседа Ваша часто отводила мне душу.
Извините, больше писать не знаю что. Благословенье Господне да будет с Вами и всею Вашею домашнею Церковью во веки! Истинно Вас почитающий
Иннокентий Е. К.
Апреля 26 дня, 1841 г. Иркутск.
Письмо 16
Милостивая Государыня Варвара Петровна[17].
Да воздаст Вам Господь сторицею за Вашу любовь ко мне, как проповеднику слова Его! Я всегда любил Москву, когда еще не видал ее; но теперь, когда я опытом своим дознал радушие москвитян, я сугубо люблю ее. Да сохранить ее Господь Бог на веки! Искренно благодарю Вас, Милостивая Государыня, и все семейство Ваше за внимание и любовь и за хлеб-соль. Письмо сие я поручаю передать Вам сыновьям своим[18], которые отправляются в С.-Петербург. Рекомендую Вам, как умного и благочестивого священника[19], с которым едут мои дети. Из Иркутска я уже выехал и готов уже плыть по Лене; пожелайте мне благополучного пути. Прошу покорнейше Вас передать мое искреннее почтение графине Анне Сергеевне[20], и да сохранить ее Господь Бог в том духе благочестия, в котором она воспитана и который она имеет. Благодать Господня да будет над Вами и всею Вашею Церковью! молю и буду молить о сем. Ваш покорнейший слуга
Иннокентий Е. Камчатский.
Село Ангинское. 10-го мая 1841 года.
Письмо 17
Милостивая Государыня Анастасия Васильевна[21].
От всего сердца моего благодарю Вас за Вашу любовь ко мне. Доколе жив, не забуду Вас.
Да утешит Вас Господь Бог в печали Вашей! и да утвердит Вас в той мысли, что печаль Ваша ничто иное есть, как милость Его. Это Вы сами знаете очень хорошо. Мне остается только молить Господа, дабы благодать Его не отступала от Вас, а прочее да будет по воле Его.
В Ялуторовске мне не удалось быть, и потому я не мог лично благословить сына Вашего, но я благословил и благословляю его заочно.
Прошу Вас, Бога ради, не ищите в скорби Вашей утешения ни в ком и ни в чем, но предайте себя всецело Господу Богу.
Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет со духом твоим! Молю о сем
Иннокентий Епископ Камчатский.
Мая 10 дня, 1841 г. Село Ангинское.
Письмо 18
Ваше Превосходительство Милостивый Государь Константин Степанович![22]
Да сохранит и спасет Господь Бог Вас и семейство Ваше за Ваше ко мне благорасположение и милости, которыми я пользовался и надеюсь пользоваться от Вашего Превосходительства. Лучше этого я не умею благодарить Вас. Не столько благорасположение Ваше ко мне, сколько ревность и святое усердие Ваше ко благу Церкви, привязывает меня к Вам. Если бы Вы и не желали, но я всегда любил бы Вас и желал Вам долголетнего здравия для блага Церкви. Немного, очень немного у нас таких людей, как Вы. Бога ради, не сочтите это лестью; не ум, а сердце мое говорит это. Путешествие мое было и есть, слава Богу, благополучное. В проезд мой чрез губернские города, я останавливался у преосвященных, чрез что и познакомился с ними. Все они один на другого не походят. Всякий из них имеет свои добрые стороны. Но Иркутский, по-моему, есть такой пастырь, которого желательно бы подвигать выше и далее. Я здесь не разумею Казанского, которого Вы знаете лучше меня; и Томский преосвященный, по-моему, совсем не то, что я об нем думал: вся его ошибка происходит оттого, что он слишком ревностен к правде и оттого часто за мухой с обухом. Мне кажется, если бы его перевели в другую епархию, он, искусившийся опытом, и получив от кого-нибудь, напр. от Московского, братские советы, будет добрым пастырем. Ныне я отправляю детей моих в С.-Петербург; мое намерение, и желание и молитва о них единственная есть только то, чтобы они были людьми полезными Церкви и Отечеству, — иначе пусть я лучше лишусь их. Впрочем, да будет воля Господня! И если что либо можете Вы способствовать мне в достижении сего намерения, то покорнейше прошу Ваше Превосходительство. Письмо сие я пишу на Лене, близ города Олекмы; ранее сего я никак не мог найти времени писать к Вам.
Вашего Превосходительства, Милостивого Государя, покорнейший слуга
Иннокентий Е. Камчатский.
С реки Лены. 24 мая 1841 г.
Письмо 19
Милостивый Государь Андрей Николаевич![23]
Благодать Господа нашего Иисуса Христа да будет со духом твоим, спасающим и сохраняющим тебя, да множайший плод принесет нашей Православной Церкви! Вот моя молитва об
