себя. Когда ему вытерли кровь с лица, выяснилось, что большая ее часть шла из раны на голове. Череп серьезно не пострадал, но Нандо сильно ослаб и был немного дезориентирован. Первым делом он спросил о матери и сестре.
— Твоя мама погибла, — ответил ему Канесса. — Мы вынесли ее тело на снег. Не думай об этом. Тебе сейчас надо заботиться о Сусане. Растирай ей ноги, помогай есть и пить.
Состояние Сусаны ухудшилось. Лицо было в порезах и кровоподтеках, а ступни после первой морозной ночи почернели. Девушка не могла адекватно оценить обстановку и все еще звала мать.
Нандо массировал обмороженные ступни Сусаны, но без толку. Они оставались совершенно холодными, а когда он начал тереть их сильнее, то почувствовал, что кожа остается на ладонях. После этого Нандо целиком посвятил себя заботе о сестре. Сусана слабо пробормотала, что ей хочется пить. Брат поднес к ее губам смесь из снега и мятного ликера и дал несколько кусочков шоколада, которые Марсело приберег специально для нее. Девушка прошептала:
— Мама, мама! Я хочу в туалет.
Нандо пошел советоваться с Канессой и Сербино.
Втроем они вернулись к Сусане, и Нандо сказал ей, что оба его товарища — доктора.
— О доктор! — слабым голосом проговорила девушка. — Мне нужен ночной горшок.
— Не волнуйтесь, он уже под вами, — ответил Сербино. — Можете воспользоваться им прямо сейчас.
В разгар дня ребята увидели летящий высоко над долиной реактивный лайнер. Они начали прыгать, размахивать руками, кричать и пытаться пускать вверх солнечные зайчики от валявшихся всюду кусков металла. Многие заплакали от радости.
Потом над ними пролетели два турбовинтовых лайнера: первый — с востока на запад, второй — с севера на юг. Парни снова махали руками и кричали, но самолеты быстро скрылись за горными вершинами.
Среди юношей разгорелся спор. Одни утверждали, что экипажи увидели внизу обломки «Фэйрчайлда» и его выживших пассажиров, другие не соглашались. Тогда все попросили Роке выступить третейским судьей, и механик уверенно заявил, что их, скорее всего, заметили.
— Почему же тогда пилоты не подали нам никакого знака? — спросил Фито Штраух. — Они ведь могли сделать круг над долиной или покачать крыльями…
— Не могли, — возразил Роке. — Здесь слишком высокие горы для таких маневров.
Скептиков не убедил довод механика, поведение которого было неадекватно и подчас инфантильно, так что его оптимизм только усилил сомнения. Некоторые, догадавшись, что фюзеляж, заметенный снегом, трудно обнаружить с высоты, начали старательно выводить на крыше надпись SOS красной помадой и маникюрным лаком, найденными в женских вещах. Закончив работу над первой буквой S, каллиграфы-дилетанты поняли, что ее размер ничтожен, и оставили эту бесполезную затею.
В половине четвертого раздался гул пропеллеров, и из-за гор показался небольшой биплан. Он летел гораздо ниже всех предыдущих самолетов, его курс пролегал непосредственно над долиной. Люди внизу отчаянно замахали руками и вновь стали отправлять пилоту световые сигналы. К их огромной радости, биплан, пролетая над ними, покачал крыльями, словно давая понять, что их заметили.
Теперь уже все отбросили сомнения и поверили в то, во что им так хотелось верить. Несколько парней просто сели в снег и стали ожидать прибытия вертолетов, а Канесса откупорил бутылку мендосского вина и в ознаменование грядущего спасения быстро опустошил ее вместе с ранеными, находившимися под его опекой.
С приходом сумерек резко похолодало. Над долиной повисла унылая тишина. Все понимали, что ночью спасатели не появятся. Марсело раздал товарищам вечерние порции шоколада, и ребята понуро поплелись к фюзеляжу. Многие поспешили занять места потеплее. Капитан упрашивал наиболее выносливых спортсменов спать вместе с ним в самой холодной части салона, но на это согласились не все. Самые упрямые не захотели уступать свои теплые места в багажном отсеке, заявив, что если будут регулярно спать у баррикады, то умрут от переохлаждения.
В ту ночь все долго не могли уснуть. Говорили о спасателях. Одни доказывали, что вертолеты прилетят в течение суток, другие возражали, замечая, что вертолеты не смогут подняться на такую большую высоту и спасателям придется добираться до «Фэйрчайлда» пешком, может быть, целую неделю. Этот довод подействовал на всех отрезвляюще, и Марсело обрушился на Канессу с упреками за то, что тот легкомысленно выпил вместе со своими пациентами целую бутылку вина. Но был среди выживших человек, который подвергся бы еще более суровому осуждению товарищей, если бы им удалось его вычислить. Гнев вызвало весьма неприятное происшествие: Марсело обнаружил, что из чемоданчика для косметики, где хранился весь скудный запас провизии, пропали две плитки шоколада и упаковка нуги.
— Господи боже! Неужели ты не понимаешь, что играешь нашими жизнями? — кричал капитан команды, обращаясь к неизвестному вору.
— Этот сукин сын хочет погубить нас! — воскликнул в негодовании Густаво Николич.
В салоне было холодно и темно. Все замолчали и в гнетущей тишине погрузились в свои мысли. Паррадо уснул, держа в объятиях Сусану. Брат словно хотел укрыть сестру своим большим телом, чтобы отдать ей как можно больше тепла. Он чувствовал ее неровное дыхание, изредка прерываемое слабыми криками: девушка звала погибшую мать. Заглядывая в большие глаза Сусаны, Нандо видел в них глубокую печаль, боль и растерянность, которые невозможно выразить словами. Окружающие просыпались от холода и, превозмогая дрожь, кутались в чехлы, служившие им одеялами. На полу размером двадцать на восемь футов[45] они расположились парами и спали валетом: ноги каждого юноши покоились на плечах напарника. После падения самолет замер, накренившись набок, поэтому все, кто смог вытянуться в полный рост, лежали под углом примерно в тридцать градусов к поверхности долины. Остальным удавалось положить на пол только ноги. Спинами ребята упирались в стенку салона, сидя на багажной полке. Днем ее сорвали с крепежей и теперь использовали как перемычку между стенкой и полом.
Подушки создавали определенное удобство, но лежать приходилось в такой тесноте, что, если кто-то менял положение, все вокруг вынуждены были делать то же самое. Малейшее движение вызывало приступы боли у парней со сломанными руками или ногами, а любого бедолагу, которому вдруг вздумалось почесаться или выбраться на снег, чтобы справить нужду, осыпали проклятиями. Случались и непроизвольные движения: кто-то дергал ногой во сне или ударял ступней по лицу спящего соседа. Время от времени кто-нибудь спросонья лез по телам спящих людей в сторону выхода, крича при этом:
— Я схожу за кока-колой!
В таких случаях больше всех раздражался вспыльчивый но натуре Роберто Канесса, уязвленный критикой Марсело за инцидент с вином. Четырьмя годами ранее Канесса прошел психологическое тестирование, выявившее у него склонность к агрессивному поведению. Отчасти
