ладони, поднялась с пола и медленно направилась к выходу, постоянно останавливаясь и озираясь на кровать. Когда она дошла до двери, взъерошенная голова Ричарда выглянула из своего укрытия. Зимняя снова поманила его часами, и скрылась. Теперь уже не только голова, но и сам он, на полусогнутых лапах, словно гепард, преследовавший свою добычу, ринулся вслед за сокровищем.
В комнате, заставленной коробками, стало иначе, чем ночью, у стены стоял диван, в коробках рылся какой-то бородатый прислуг. Зимняя подошла к возникшему под окном креслу и положила часы на него. Стоило ей отвернуться, как маленький охотник уже оказался в кресле, держа в зубах золотое украшение. Прислуга наклонилась над ним и потрепала за ухом.
– С днем рождения, пушистик, это наш тебе подарок, – произнесла она, ласково поглаживая его по спинке.
Ричард уже хотел убежать, но тут его осенило – день рождения! Подарок! Ему! Так значит у него он тоже есть, этот загадочный мифический день. Вот так удача, подумал он. И невольно вспомнил, что рассказывал ему об этом его друг, пес Брауни, и о дне рождении, и о переезде, и еще массу смешных случаев, рассказанных ему другом. Настроение его улучшилось. Он стал старше, и теперь должен был вести себя подобающим образом. Первое, что он решил сделать, повзрослев, было поесть. Исполнив это без лишней торопливости, как подобает королю, он отправился на свое новое ложе. Нельзя сказать, что оно было лучше или хуже его старого ложе, но определенно оно было не так привычно чувствительному тельцу короля. Прислуги стало меньше, лишь Зимняя и Бородатый, с которым кот общался крайне редко. Он всегда был чем-то занят, что-нибудь разбирал, колотил, пилил, ковырялся в коробках. Кроме того, он казался ему знакомым, но кот никак не мог вспомнить, где он его встречал. С каждым днем, на радость королю, его владения приобретали вполне приемлемый вид, целыми днями прислуги старались на благо короля, а уже поздно вечером, когда Ричард лежал в своем ложе, совсем один, они ужинали в своей комнате прямо на подоконнике. Разговоры и смех, доносившиеся из комнаты прислуги, манили кота, и он приходил к ним, обязательно получив там чего-нибудь вкусненького, после чего вновь возвращался в свои покои.
Ричард стал замечать, что в его новой комнате очень тихо, а сам он хоть и раньше не любил шумных компаний, теперь начал тосковать от сложившейся вокруг него тишины. Раньше прежде чем лечь самой, Зимняя всегда трепала его по голове, желая спокойной ночи. Теперь же сложившаяся традиция рушилась, оставив за собой одни лишь воспоминания и рефлекс кота поднимать голову для трепки перед сном. Но так и оставшись нетронутым, он клал ее обратно и засыпал. Возможно, он просто вырос из всего этого и никак не может это принять.
За всеми расстройствами Ричард совсем забыл про свою любовь к окнам. Прямо за его ложе располагалось шикарное большое окно, без занавесок, никаких горшков на подоконнике, в общем, мечта. Кот грациозным прыжком пантеры преодолел пропасть между креслом и окном, и тут же, не понятно от чего его охватил ужас. Ему захотелось вернуться обратно и больше никогда не возвращаться. Только благодаря своему любопытству, вернее любви познавать что-то новое, он остался, с намерением выяснить истинную причину своего страха. За окном все так же красиво падал снег, над облаками ярко светило солнце, то появляясь то исчезая за белыми фигурами, оживающими в чьей-то фантазии. Чуть ниже, над крышами домов летели птицы. Кот опустил голову вниз, туда, откуда росли эти дома, соседствуя с невысокими редкими деревьями, а по заснеженным тротуарам шли люди. Только люди эти были гораздо меньше обычных, как впрочем, и машины, и собаки, кусты и деревья, все стало меньше. А может быть это только кажется, может это он стал больше, подумал кот про себя. Ведь у него был день рождения и, значит, он стал старше, и, возможно больше. Надо прекращать столько есть, подумал он, и спрыгнул с подоконника.
Ричард уже давно хотел возобновить ночные пробежки, но, то не хватало времени, то просто было лень. А тут еще и это окно, это ж надо так расползтись за каких-то пару недель. Глубокой ночью, почуяв, что все уже спят, и он никому не помешает, кот с энтузиазмом принялся за дело. Король начал с зарядки, вцепившись когтями в диван, он как следует потянулся. Затем на том же диване проверил свою прыгучесть, хорошенько по нему поскакав. Энергия перла через край, как заведенный он забегал из комнаты в комнату, скрипя когтями по скользкому полу. ''И раз и два'' мяуканьем раздавалось из небольшого коридорчика между кухней и спальней прислуги, в которой легкий храп Бородатого сменился шорохом кровати и ворчанием прислуги.
– А ну перестань! – зашипел он. Но кот не останавливался, как он мог прекратить, когда комплекс упражнений еще не закончен. Немного погодя Ричард все-таки остановился. Он почувствовал, как что-то вспарило в воздух и со свистом направлялось к нему. Король замер в ожидании, неопознанный летающий объект просвистел прямо над головой кота и приземлился где-то на кухне. Слегка сконфуженный он подошел к месту посадки, где обнаружил тапок прислуги. Вероятно, он слетел с его ноги, пока тот ворочался, подумал король. Правильно – так ворочаться, все нормальные люди в это время спят, а он только заниматься мешает. Размышления были прерваны еще одним тапком, угодившим коту прямо в бок, тот шипнул от неожиданности и бросился наутек.
Решив, что на сегодня хватит, король воспользовался уборной и пошел спать. После тренировки он чувствовал себя превосходно, даже спал крепче. Заниматься каждый день он, конечно, не собирался, но время от времени давал волю своей необузданной энергии. Единственное что мешало ему в этом, так это Бородатый со своими летающими тапками. Он, как на зло, начинал ворочаться в самый разгар тренировки. Зная о своей проблеме, мог бы и привязывать их к ногам чтоб не слетали. Растяпа. И вообще, не понятно зачем было брать его с собой. От Вестника и от того толку было больше, а этот, то куда-то уйдет, то снова придет, поваляется, поест, толку от него ноль, только что диван без дела не стоит. И вообще, королю он как-то был не по душе, что-то в нем его смущало и даже отталкивало. Но ведь король мудр, милосерден и терпелив, не выгонит бедолагу на улицу, тем более на носу зима.
Тем временем, зима уже была не просто на носу, она незаметно забралась на шею, не взирая
