прямо у ног Пауля. А тот кричал от радости:
- Да, сыны Степи, так и нужно! Берите свое!
Когда резня иссякла, четыре десятка шаванов стояли над парой сотен трупов. Измазанные чужой кровью, свирепые, дикие, еще не вернувшие человеческий облик.
- Ханида вир канна – достойные увидеть! Вы, лучшие из шаванов, отныне будете со мною!
Пауль прошел между ними и каждого поцеловал в губы. Каждого из сорока головорезов. Если чье-то лицо было испачкано в крови – Пауль размазал ее по своему лицу.
Шаваны выглядели так, словно родились заново. Когда к ним вернулась человеческая речь, они могли сказать только одно:
- Гной-ганта! Гной-ганта! Гной-гантааа!!!
Второе назначение Пауль сделал накануне выхода из Рей-Роя.
- Один из вас останется тут и защитит город. Если сюда придет младший Ориджин, нужно убить его солдат и взять его в плен.
Три человека стояли перед Паулем: ганта Корт, ганта Ондей и младший граф Юхан Рейс. Все трое носили Персты на предплечьях. Двоим – Корту и Юхану – Предметы достались без боя. Они подобрали их в числе первых и держали мечи наготове, но никто не напал. Корт и Юхан были вождями, их уважали и боялись. А вот Ондей промедлил, не схватил Перст, пока было можно. Так что он выбрал миг, ворвался в схватку и заколол шавана внезапным ударом.
- Мы – ханида вир канна! – сказал Паулю Ондей. – Мы имеем право быть с тобой, когда ты растопчешь Север!
- Да, - сказал Пауль. – Но один из вас останется. А с ним – пять сотен всадников и три носителя Перстов.
Корт сказал, подкрутив ус:
- В моем гане – семьсот человек. Мы пригодимся тебе в походе. Лучше оставь тут более мелкого вождя.
Ондей хмыкнул, скосив глаз на Юхана:
- Рей-Рой – его город. Пусть он и стережет.
А Юхан только склонил голову:
- Гной-ганта, тебе виднее. Решишь оставить меня – останусь.
Пауль выбрал:
- Ондей, останешься ты.
- Дух червя!.. А добыча? Что я получу?!
Вдруг Пауль повернулся к Аланис:
- У него смердит изо рта. Ты заметила?
- Чистая правда. Мерзко стоять рядом.
Ондей разинул рот:
- Эй, причем тут…
Пауль воткнул пальцы ему в пасть. Шаван дернулся было, но замер – вторая рука Гной-ганты схватила его за челюсть. Пауль пошарил во рту, сжал, дернул. Показал Аланис желтый зуб с окровавленным корнем:
- Видишь, в этом причина.
Затем похлопал Ондея по плечу:
- Ты получишь шанс убить младшего нетопыря. Это великая честь. Принесешь мне его голову – возьмешь себе любой Предмет из хранилища Первой Зимы. Верю, ты сможешь.
Он не продолжил: «А если не сможешь…». Не сказал ни слова угрозы. Зачем тут слова?
Потом, оставшись одна, Аланис говорила зеркалу:
- Нельзя вырвать зуб голыми пальцами! Лекарь берет клещами и налегает всем телом, и даже тогда не с первого раза… Нет, это просто трюк! Зуб был гнилым и шатался. Или Пауль заранее спрятал зуб в рукаве. Или… Тьма сожри, он – просто человек!
* * *
Пауль не занимался дисциплиной и муштрой, не собирал военных советов, не раздавал приказы. Не делал ничего, что подобает полководцу. Просто ехал, окруженный кольцом ханидов, и раз в день одаривал взглядом остальных. Орда вокруг него формировалась сама.
Сами собою уважаемые ганты оказались в голове колонны, оттеснив более мелких в хвост. Согласно своему нраву, дерзкие и храбрые шаваны терлись ближе к кольцу перстоносцев, пытаясь увидеть Пауля. Обладатели выносливых коней вырывались вперед, разведывая местность, чтобы потом принести доклад – и хоть минуту поговорить с Гной-гантой. Запасливые и умные вожди везли телеги с продовольствием, бедные и глупые отставали от орды, рыща в поисках фуража. Утром одни быстро снимали шатры и выдвигались вперед, другие завтракали с ленцой. При виде Пауля одни орали: «Слава!», поставив коней на дыбы; другие молились, упав на колени. Предоставленная сама себе, свободная от приказов, каждая частица орды проявляла характер. А Пауль наблюдал. К концу пути, когда дойдет до битвы, он будет знать о них все.
- Идовски хитер, - говорила себе Аланис, - но не хитрее Эрвина и не лучше меня. Мы – внуки Агаты, а он – простой головорез!
Опровергая ее слова, в круг въехал разведчик с докладом:
- Гной-ганта, удача на нашей стороне. Нетопыри дали себя заметить. Три батальона под флагами Ориджина в двадцати милях к северу от нас. Наверное, они тоже заметили орду.
- Почему так думаешь?
- Они отходят к Славному Дозору. Боятся нас!
- Ты видел вымпел полководца?
- Да. На нем герб Снежных Графов.
- У тебя острый глаз и хороший конь. Но почему ты не встал передо мной на колени?
Шаван ударил себя в грудь кулаком:
- Гной-ганта, я хочу быть лучшим воином твоей орды! Хорошо сражаюсь верхом, хуже – на ногах, а на коленях – совсем плохо.
Пауль спросил имя разведчика. Его звали Алишер.
Когда Алишер ушел, Пауль вновь двинулся вперед, а с ним вместе тронулась и вся орда. Известие о северянах ничего не изменило.
Ганта Корт осмелился дать совет:
- Послушай, Гной-ганта… Северян три батальона, это много, но нас в шесть раз больше, да еще Персты Вильгельма. В поле все преимущества за нами. А вот когда они скроются в Славном Дозоре, сложно будет их расколоть. Не лучше ли пришпорить коней и нагнать врага в степи?
- Нет, - сказал Пауль.
И все. Одно слово – нет. Три батальона кайров – сила, способная пройти Рейс насквозь, - даже не заставила Пауля задуматься.
- Он просто не пойдет в Славный Дозор, - услышала отраженная в зеркале Аланис. – Зачем ему туда? Шаваны хотят грабить Север, вот и двинутся на Север вдоль Дымной Дали. Лиллидей засядет в крепости, мы пройдем мимо, вот и все.
Отраженная Аланис была бледна, несмотря на жару. Она предчувствовала нечто очень скверное.
От бывшей бригады осталось только четыре человека. Каждому Пауль определил особую роль.
Кнут стал именно кнутом: орудием наказаний. Если кто-то из шаванов вызывал недовольство Гной-ганты – хоть и редко, но такое случалось – то Пауль звал Кнута и указывал на виноватого. А Кнут просто говорил:
- Тебе больше не место в орде. Садись на коня и уезжай. Ты недостоин быть с нами.
Никого не били и не убивали, изгнание считалось самым тяжким из наказаний. И верно: шаваны боялись его,
