Как следует из изложенных выше оценок, политика устойчивого развития, Киотский протокол и даже попытки внедрить транснациональную систему торговли квотами на выброс парниковых газов не принесли удовлетворительных результатов. Пока нет оснований утверждать, что так называемая зеленая экономика повлекла за собой реальные изменения в культуре[116].
Данные Международного энергетического агентства также свидетельствуют о бездействии и о том, что в плане декарбонизации мировой экономики политики по-прежнему придерживаются принципа business as usual («по накатанной»). В период с 2012 по 2035 год по всему миру планируется вложить 22,87 триллиона долларов в добычу очередной партии ископаемого топлива. При этом на развитие возобновляемых источников энергии, водной и ядерной энергетики вместе взятых планируется потратить лишь 7,32 триллиона долларов[117].
Все это еще более удручает, если обратиться к исследованиям, проведенным группой экспертов под руководством Марка Джейкобсона и Марка Делуччи из Стэнфордского университета. Они показали, что как с технической, так и с экономической точки зрения мир мог бы уже около 2030 года полностью перейти на возобновляемые источники энергии. Исследователи представили расчеты, из которых явствует, что полную стоимость такой операции в размере около ста триллионов долларов можно было бы покрыть прибылью от продажи энергии по рыночным ценам[118]. Для сравнения: стоимость известных нам мировых запасов нефти оценивается в 50 триллионов долларов. Кроме того, инвестиции в окружающую среду открывают впечатляющие перспективы для создания новых рабочих мест. Не говоря уже о том, что сегодня, в XXI веке, человечество располагает несравненно более эффективными технологиями получения возобновляемой энергии, чем в ХХ веке, так что цены на нее уже не будут завышенными.
То, что современная экономика по-прежнему находится в климатическом тупике, указывает, по-видимому, на ее нерациональность. Как отметили Николас Стерн, британский экономист и бывший вице-президент Всемирного банка, и группа его коллег, сознательное ограничение выбросов парниковых газов и декарбонизация экономики по совершенно очевидным причинам отвечают нашим общим экономическим интересам. Тем не менее традиционная экономика не учитывает риска обвала мировой экономической системы, с которым мы столкнемся, если изменение климата перешагнет критический порог. Инвестиционный горизонт в экономических моделях составляет, как правило, максимум 30–50 лет[119], а при таком планировании ни одна модель не покажет, что уже сегодня разумно учитывать потенциальный ущерб для окружающей среды в долгосрочной перспективе. К тому же экономическим моделям свойственно недооценивать будущее — сегодняшние затраты и доходы получают приоритет перед затратами и доходами будущего: «Если каждый год недооценивать будущие затраты и прибыль на 6 процентов, то любые негативные последствия, которые проявятся через пятьдесят лет, считая с сегодняшнего дня, оцениваются как в восемьдесят раз менее важные по сравнению с теперешними убытками. За сто лет эта разница составит 339»[120].
Из упомянутых вычислений Стерна и группы экспертов вытекает, что в 2009 году стабилизация выбросов парниковых газов по всему миру на удовлетворительном уровне 500 ppm CO2e[121] (при таком условии велика вероятность, что рост средней температуры на Земле не превысит 2 °C) обошлась бы всего в 1–2 процента мирового ВВП[122]. Шансы роста средней температуры более чем на 5 °C снизились бы с 50 процентов до примерно трех. Стерн противопоставляет цену двух процентов мирового ВВП цене бездействия и откладывания реакции на риск климатического коллапса. В следующие десятилетия бездействие[123] может стоить мировой экономике от 5 до 20 процентов мирового ВВ[124]П.
На мой взгляд, аргументацию Стерна можно назвать климатической версией знаменитого пари Паскаля, переведенного на язык экономики. Бездействие может обернуться катастрофой, поэтому представляется разумным уже сейчас принять решительные меры, направленные на снижение выбросов. Джон Л. Брук, американский специалист по истории окружающей среды, убежден: «Позиция Стерна абсолютно прагматична. Он обращается к тем, кто отрицает изменение климата, показывая, что затраты на решение этой проблемы не слишком велики»[125]. Тот факт, что к аргументам Стерна не прислушались, свидетельствует об иррациональности XXI столетия.
