Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
наверно, забылся, когда сказал «Двапортфеля», и испуганно посмотрел на рассердившуюся Снежку. Но я без обиды ответил Тигре:
— Щенок хороший. Весёлый. Только дисциплины у него мало. Делает не всё, что заставляешь.
— Э-эх! — почему-то сказал Тигра и убежал в коридор.
Снежке я объяснил, что у меня прозвище редкое. Оно — как у индейцев, и я буду на него откликаться.
— Как хочешь, Алексей. Ты не забыл про спор?
Я согласился, что проиграл, хотя сабля была жареная, и спросил, какое Снежкино желание нужно выполнить.
— На последнем уроке скажу. Надо ещё придумать, — сказала Снежка.
На большой переменке я опять, как вчера, быстро сбегал домой.
Кыш не бросился мне навстречу и не завилял хвостом. До молока, воды и кусочка колбасы он не дотронулся. Он лежал, уткнувшись мордой в передние лапы, как на Птичьем рынке, когда его продавали. Я присел на корточки и, откинув рукой чёлку, заглянул Кышу в глаза. Они были тёмно-коричневые и влажные, как вишни после дождика. Кыш здорово на меня обиделся. Я погладил его и сказал:
— Кыш! Сначала я тебя заставляю и приучаю к дисциплине, а потом ты к ней привыкнешь и сам себя будешь заставлять. И у нас, у людей, тоже так. Вот первого сентября на уроке я взял и вышел из класса. Без спроса. А меня поймали, посадили на место и велели сидеть до звонка. В общем, привязали, как я тебя. И теперь я всё понял и до переменки из класса не ухожу. Ты мне ещё спасибо скажешь. И не обижайся. Я же не обижаюсь на Вету Павловну. Она хорошая и добрая. И я тоже хороший и добрый. Но ведь если я тебя отвяжу, ты что-нибудь обязательно изжуёшь или разобьёшь?
«Р-ра!» — согласился Кыш.
— То-то. Будь здоров. Скоро приду, — сказал я, вытер лужу около батареи и побежал в школу.
В подъезде я успел заглянуть в почтовый ящик. Журнал-ловушка не был похищен…
Глава 23
На последнем уроке я вдруг задумался: почему кошки, которые глупее собак, понимают, что нужно «ходить» в ящичек с песком, а щенки этого не понимают и их выводят на улицу? А если хозяин, например, ушёл на целый день в школу, а дома никого нет? Плохо дело. Нужно изобретение придумать!..
…Вета Павловна что-то объясняла, а я чертил в тетрадке по чистописанию ящички для щенков. И вдруг я додумался до изобретения. Но, забывшись, от радости и ещё оттого, что долго думал о Кыше, я пролаял:
— А-ав!
Я тоже, как Снежка, на секунду забыл про дисциплину, и вот что получилось.
Тут в классе поднялся такой хохот, что в класс заглянул проходивший по коридору завуч.
Я от горя и страха готов был провалиться сквозь землю.
Но Вета Павловна не стала ругать меня перед завучем. Она что-то тихо ему объяснила. Завуч посмотрел на меня, почему-то вздохнул и ушёл из класса.
— Сероглазов! Твой папа работает только днём? — спросила Вета Павловна.
— Да, — ответил я и ещё больше захотел провалиться сквозь землю.
— Попадёт тебе, — шепнула Снежка. — Но я приду и заступлюсь за тебя. Я знаю, почему ты залаял. Ты про щенка думал. А я в детском саду тоже мяукала, когда скучала по кошке Цапке. Тебе кто страшней — завуч или директор?
— Завуч, — ответил я и знаком попросил Снежку замолчать.
Мне было не до разговоров. Кыша-то я привязал для дисциплины, а сам не слушаю объяснений, изобретаю уборную для щенков и, главное, лаю прямо на уроке. Ничего себе воспитатель щенка! Вот придёт вечером Вета Павловна, расскажет про всё папе и маме, и тогда — прощай Кыш!.. Но нет! Я этого не допущу!
Меня зло взяло, и я заставил себя внимательно слушать урок.
Вета Павловна три раза вызывала меня повторять, и я повторял без ошибки. На третий раз она сказала, что я могу быть дисциплинированным и сообразительным. Нужно только как следует захотеть, и я всегда буду молодцом.
— Вот это я больше всего люблю, когда сначала ругают, а потом хвалят, — не удержавшись, опять шепнула Снежка и получила замечание.
— Снежана Соколова! — сказала Вета Павловна. — Я пересажу тебя за другую парту. А ведь ты обещала хорошо влиять на Сероглазова!
— Это я случайно последние разы забываю про дисциплину. Скоро я ни одного замечания не получу, — пообещала Снежка.
— Посмотрим, — сказала Вета Павловна, построила нас в пары и предупредила, чтобы никто не убегал без спроса, как вчера Алёша Сероглазов.
Но я и сам бы не убежал. Я старался не забывать про дисциплину.
В коридоре около стенгазеты опять толпились старшеклассницы, а Рудик Барышкин им что-то рассказывал. И никто не знал, что он вчера натравливал большую злую собаку на малыша Кыша…
На улице Снежка наконец сказала мне своё желание. Она хотела, чтобы я завтра принёс в школу щенка.
— Прямо на урок? — ужаснулся я.
Но Снежка согласилась, что можно принести Кыша на переменке, а потом отнести обратно.
— Лучше ты приходи ко мне и смотри на него сколько хочешь, — сказал я. — И у меня, и у Кыша испытательный срок. Если он попадётся в школе, знаешь что будет?
— Скажи уж, что струсил, — усмехнулась Снежка. — Я тебе сказала своё желание, а ты струсил.
— Не струсил, а дисциплина, — сказал я. — Вот кончится испытательный срок, и принесу Кыша. Честное слово.
— Ну ладно, — смягчилась Снежка. — А знаешь, какое желание у меня было сначала? Фамилию твою взять. Мне она очень нравится.
— Обыкновенная фамилия. Бери, если хочешь, — сказал я.
— Я бы взяла. И мне бы говорили: «Соколова-Сероглазова! Иди к доске». Ведь у нас в классе есть девочка с двойной фамилией — Иванова-Зеленко. Только так нельзя. Я уже узнавала у бабушки, — пожалела Снежка.
Напоследок она спросила номер моей квартиры, пообещала как-нибудь зайти, и мы попрощались…
Глава 24
Как только я отвязал Кыша, он сразу забыл про обиду, запрыгал вокруг меня, стараясь лизнуть руку и радостно визжа.
Я налил супа себе и ему. Он посмотрел на миску, понюхал её, зашевелил ушами и спросил:
«Р-ра! А где же кость?»
— Сегодня нет кости. Вот позанимаемся, пойдём в магазин и купим за девяносто копеек суповой набор. Там много костей. Хватит и тебе, и папе. Ешь.
Кыш вытащил из-под матрасика кость, положил её в миску и только тогда начал лакать суп.
«Ну и ну! — удивился я — Прямо в моего папу!»
В подъезде, когда мы шли
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
