полосой пышные высокие кусты ивняка. Из-за них даже самой речки не видно.
За кустами раскинулись луга. Кое-где среди ровного бескрайнего луга возвышаются одинокие пушистые черёмухи.
— Давай немного рысью проедем, — предложил Антипка.
— Давай, — нерешительно согласился Серёжа.
Антипка дёрнул поводья, Рыжко рванулся вперёд.
Сивко тоже побежал. Серёжа откинулся назад, крепко сжимая поводья. Антипка то и дело оглядывался назад и подбадривал товарища:
— Давай, давай! Так! Хорошо!
Проскакав метров двести, Серёжа почувствовал, что сейчас свалится, ноги у него занемели, руки дрожали от напряжения.
— Хватит, Антипка! — крикнул он.
— Что, боишься? — спросил Антипка, останавливая Рыжко.
— Да нет, не боюсь. Ноги с непривычки устали.
— Это бывает. Ну ничего, теперь близко, всего с полкилометра осталось.
Ближе к болоту стали чаще попадаться кусты, невысокие берёзки и липы, редкие прозрачные ёлочки. Пошли кочки, топкие места. Запахло сеном. Невдалеке слышались голоса людей.
Вдруг из-за высокого ивового куста выскочил Фимка на Лихом. Он рысью объехал вокруг Антипки и Серёжи и на ходу насмешливо крикнул:
— Приплелись? А я за шестой копной поехал! — и снова скрылся за кустами.
Вдруг из-за высокого ивового куста выскочил Фимка на Лихом.
Антипка и Серёжа остановились возле большого стога, который двое колхозников складывали вилами на две большие срубленные ёлки.
— Зачем сено складывают на ёлки? — спросил Серёжа.
— Для того, чтобы зимой по замёрзшему болоту на них, как на полозьях, можно было весь стог за один раз вывезти трактором, — пояснил Антипка.
Серёжа слез с Сивка и еле устоял на онемевших ногах. Он потёр колени, походил немного, и колотьё в ногах постепенно прошло.
На шеи Сивка и Рыжка надели хомуты, к хомутам с одной стороны привязали за один конец длинную толстую верёвку.
Оказалось, что возить копны не такая уж большая хитрость. Объезжаешь копну на лошади кругом, обматывая её верёвкой. Как объедешь, так к хомуту привязывают второй конец верёвки, и знай вези. Только посматривай, на кочки не наезжай, а то наедешь — и, глядишь, копна осталась на кочке.
Серёжа быстро постиг всё это, и они с Антипкой дружно принялись за дело.
В полдень колхозники собрались к стогу, достали из кустов сумки с едой, туески с квасом и тут же, в тени стога, расположились на обед.
Фимка и Антипка с Серёжей слезли с лошадей, пустили их пастись по покосу, а сами завалились в мягкое сено.
— Ой, что же это мы? — спохватилась одна женщина. — Сами едим, а про ребят забыли. Нате-ка, милые, хлебца. Вот вам ещё по яичку.
— Да нет, тётя Даша, спасибо. Мы не хотим, — начал отказываться Антипка.
— Берите, берите, ребята, на работе всегда есть хочется.
После обеда, по обычаю, решили отдохнуть. Одни сидели разговаривали, другие, привалившись к стогу, дремали.
Мальчики тоже прилегли отдохнуть, но уже через несколько минут Антипка начал ворочаться.
— Что-то не хочется спать, — сказал он. — Пошли лучше ягод поищем.
— Пошли, — согласился Серёжа. — Мне тоже спать неохота. А тут есть ягоды?
— Ещё сколько! — подхватил Фимка и первый вскочил на ноги.
На опушке, с краю болота, кусты низкие и редкие. Но чем ближе к лесу, они становятся выше и чаще. А ещё дальше, за кустами, виднеется тёмный еловый лес.
А вон и озерцо, небольшое, круглое, заросшее осокой. Берегов совсем не видно: в озере осока и на берегу осока. Желтеют кувшинки среди распластанных на воде широких листьев.
Но почему там зашевелилась осока? Ведь ветра нет.
Ах, вот оно что! На маленькое круглое окошечко чистой водной глади, каким-то чудом оставшееся посреди травы, выплыла серая утка, повертела головкой, осторожно оглянувшись по сторонам, проплыла через окошко к противоположному берегу и снова юркнула в густую траву. За ней быстро промелькнули растянувшиеся цепочкой пушистые коричневые комочки — утята. Один миг — и снова их не видать, только там, где они пробираются, шуршит осока.
— Наверное, тут их гнездо, — тихо проговорил Серёжа.
— Тут их много живёт, — отозвался Антипка. — Только в траве редко когда увидишь.
Вокруг оглушительно стрекотали кузнечики. Их стрекотание заглушало все другие звуки, и в ушах от него стоял звон. То там, то здесь зелёные кузнечики неожиданно выскакивали прямо из-под ног, пролетали, расправив крылышки, метра два-три и падали в зелёную траву.
Возле леса кузнечиков стало меньше. Вдруг откуда-то из тёмных ёлок послышался частый гулкий стук: тук-тук-тук-тук.
— Дятел, — объяснил Антипка. — Серёжа, иди сюда, поешь жимолости.
Серёжа сорвал с невысокого кустика несколько тёмно-синих продолговатых ягод, бросил в рот и тут же скривился:
— Ох и кислятина же…
— Смородина слаще будет, — согласился Антипка. — Давай поищем смородины.
Они вошли в лес. Сразу потемнело, стало прохладней, появились комары. На покосе их не было.
Большой куст смородины рос под высокой ёлкой. Антипка раздвинул руками густую листву. В середине куста на голых ветках висели крупные гроздья сверкающих красным соком ягод.
Серёжа горстями запихивал в рот сочную, кисловатую, но слаще жимолости смородину и, отбиваясь от комаров, хлопал себя то по щеке, то по шее. Вдруг он услышал доносившийся с вершины ёлки странный негромкий звук: цык-цык-цык…
— Кто там цокает? — спросил он Антипку.
Антипка прислушался. Сухое, резкое цоканье не умолкало: цык-цык-цык… На ёлке никого не было видно.
Ребята обошли ёлку вокруг.
— Ой, смотрите, подосиновик растёт на сухом суку! — удивлённо воскликнул Серёжа, снимая с сучка небольшой гриб.
— Да это же белка цокает! — догадался Фимка.
— Конечно, белка, — подхватил Антипка. — Она на зиму запасы готовит.
— Вот она! Вот она! — закричал Серёжа, увидев торчащие из-под толстого сука рыжие мохнатые ушки и острую мордочку.
Белка, видно почуяв, что её заметили, замерла.
— Давай спугнём, — предложил Фимка. — Посмотрим, как она поскачет.
Он поднял с земли палку и стукнул по стволу ёлки, на которой сидела белка. Белка зацокала громче прежнего и, сверкнув красным боком, взлетела вверх, потом метнулась на соседнюю ёлку метров за шесть, с той на третью, с третьей на четвёртую и скрылась в густых ветвях.
— Пошли, пора уж снова за работу, — сказал Фимка.
На лугу ребят встретил дед Никанорыч:
— Ну, братцы, пошевеливайтесь побыстрее. Кабы дождь не начался. По воздуху чувствую, сыростью потянуло. К дождю это. Надо стог сметать, такскать, до выпадения осадков. Да поначалу сгоняйте, ребятки, лошадей на речку, напоите.
Фимка умчался вперёд.
Серёжин Сивко, видимо не желая отстать от Лихого, тоже пустился рысью. Серёжа его не сдерживал. Он вдруг почувствовал, что приноровился к бегу лошади и уже не сваливается и не сползает ни вбок, ни назад, и тут его охватила такая радость, что он дёрнул уздечку и крикнул:
