Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
уже догадался, каков ответ, а значит, понял, куда еду:
– В приют.
– Именно! И поверь мне, оттуда не так просто выбраться. Я знаю, что говорю.
– Но мне нужно найти отца.
– Ну удачи.
Как я мог быть таким дураком, что эта мысль даже не пришла мне в голову? Я устал, был голоден, хотел пить, но это не оправдание. Дурак, дурак.
– Ты уже бывал в приютах?
– Естественно. Я в них вырос.
– А как ты здесь оказался?
– Пару недель назад мне нужно было свалить из Барселоны… по личному делу. Но теперь пора назад, поэтому я сдался. Довезут быстро и бесплатно. – Он подмигнул.
– Ты же попадешь в приют…
– Да. Но это не тюрьма.
– Можно сбежать? – спросил я с надеждой.
– Сбежать можно откуда угодно. Если уметь, конечно.
– Ты мне поможешь?
– Разумеется.
– Спасибо! Спасибо огромное! А то я…
– В обмен на медальон, который ты там прячешь… – быстро добавил он, тыча меня пальцем в грудь. – И один совет, если позволишь: на твоем месте я бы его не светил. Тебе чертовски повезло, что его еще не отобрали.
Я стиснул медальон сквозь рубаху:
– Нет. Это не мой. Я обещал вернуть.
– О да… Я так и знал, что краденый.
– Он не краденый, – оскорбился я.
– Ну да, ну да… Знаешь, опыт мне тут кое-что нашептывает… Я его обычно слушаюсь. Поверь, никто не отдаст такую вещь в надежде получить обратно.
– Может, тебе просто не хватает опыта.
– Как скажешь, – фыркнул он, отворачиваясь.
– Значит… ты не поможешь мне?
Полито взглянул на меня с легким раздражением. Но оно быстро улетучилось, и он снова улыбнулся.
– Посмотрим, – ответил он, сворачиваясь калачиком, кладя руку под голову и закрывая глаза.
Меня разбудил резкий звук клаксона. Было светло. Ворота в решетке, окружавшей огромный дом, открывались, пропуская нас. Очевидно, мы приехали.
У подножия каменной лестницы, ведущей в холл, стояла группа монахинь с серьезными и недовольными лицами. Все указывало на то, что привезли нас не на праздник и никто нам здесь не рад.
Чуть поодаль стоял фотограф, его лицо было едва видно за камерой. Полито сидел рядом со мной.
– Готов, гитарист?
– То есть ты все-таки поможешь мне?
– Делай, что говорю.
– Зачем здесь фотограф?
– Республиканская пропаганда, – ответил он с презрением.
– Пропаганда?
Полито очертил в воздухе прямоугольник газетного заголовка и дикторским тоном произнес:
– Республиканская армия заботится о сиротах. Да здравствует Республика, долой фашизм.
Дети попарно стали вылезать из грузовика. Монахиня вручала каждому ломоть хлеба и крохотный квадратик шоколада, а фотограф увековечивал эти моменты. Мы с Полито были последними.
– Запомни: если войдешь, то уже не выйдешь.
– Что мне делать?
– Держи гитару крепче и жди моего сигнала.
– А если меня схватят?
– Да ты их видел? Это же монашки, приятель. Если тебя поймают, ты сам заслужил провести здесь всю оставшуюся жизнь.
Не самое ободряющее заявление, но с учетом того, что оно исходило от Полито, и не самое страшное.
Настала наша очередь. У меня коленки дрожали, но Полито был спокоен, как вода в бассейне. Если не получится, я потеряю отца и Хлою. Как я оказался на этом перекрестье?
Мы вылезли из грузовика. Нам дали хлеб и шоколад. Шоколад Полито немедленно сунул в рот. Через пару метров, когда мы почти поравнялись с фотографом, Полито крикнул:
– Давай!
Я подпрыгнул, как лошадь, которую хорошенько хлестнули по крупу. Полито толкнул фотографа, сбив с ног, с восхитительной ловкостью подхватил камеру и бросился бежать. Я кинулся следом, но тут фотограф, не успев еще встать, схватил меня за штанину:
– Держи вора!
Монахини бросились ко мне, водитель грузовика и его спутник выпрыгнули из кабины, вид у них был грозный. Я инстинктивно схватил гитару и с силой ударил фотографа по лицу.
Тот закричал от боли, а я оторопел и не сразу сообразил, что он отпустил меня и я снова свободен. Полито был уже у ворот и кричал, не понимая, какого черта я медлю. Наконец я среагировал – прежде чем кто-либо успел в меня вцепиться. Пока монахини и водитель хлопотали вокруг фотографа, мы с Полито были уже за забором, в лесу, отделявшем приют от города.
Мы со всех ног мчались вниз по склону, перед нами расстилалась Барселона. Судя по открывшемуся виду, я готов был поспорить, что мы находимся у подножия горы Тибидабо, а шоссе, которое мы пересекли несколько раз, было одним и тем же – так называемая Аррабассада, дорога, соединяющая Барселону и Сант-Кугат. Мы так быстро неслись, что минут через сорок уже ступили на асфальт в верхней части города. Очень странное было чувство. Будто я много лет провел на чужбине и теперь возвращался совершенно другим человеком, понимая, что тот робкий и молчаливый мальчишка с мячом, каким я был раньше, умер в горах.
Свернув в какой-то переулок, мы остановились, потные и уставшие. Я прислонился к стене дома, чтобы отдышаться, а Полито сполз по стене и сел на землю.
– Уф! – Выдохнул он удовлетворенно. – Ничего так пробежались, а?
– С камерой это ты зря!
– Зря? Ты с ума сошел. Старик Эммет за нее хорошо заплатит. – Он с гордостью посмотрел на фотокамеру и протер ее рукавом.
– Она не твоя, – ответил я со всей невинностью человека, которому не приходилось выживать на улице.
– В этом ты совершенно прав. Она принадлежит… – он, прищурившись, посмотрел на корпус, на котором ножом была нацарапана надпись, – какому-то Эр Капе. Но я не думаю, что господин Капа очень расстроился.
Его насмешливое лицо внушало мне беспокойство. Как можно быть таким безмятежным? Во мне еще бурлил адреналин, выделяясь из каждой поры.
– Ладно, пойдем. – Полито одним прыжком вскочил на ноги и зашагал было дальше, но тут же увидел, что я не готов продолжать путь.
Он вернулся в раздражении:
– Ты что? Надо пошевеливаться.
– Прости, но с этой минуты у меня своя дорога.
– Что? Это твоя благодарность?
– Я уже сказал, мне нечем тебе заплатить. И потом, у меня есть дела.
– Я тебе помог, теперь ты должен помочь мне. – Его тон не допускал возражений. Он выглядел задетым и больше не улыбался.
Мне не терпелось вернуться домой, но если бы не Полито, я был бы сейчас заперт в приюте.
– Что тебе нужно? (Проклятая верность.)
– Так-то лучше.
– Я еще не согласился.
– Просто помоги мне продать камеру Эммету.
– Кто такой Эммет?
– Один старик. Ростовщик, заодно скупает и перепродает все на свете. Его лавка тут недалеко.
– Для этого я тебе не нужен. Ты и один можешь продать камеру.
– Конечно, могу. Но если я скажу, что она краденая, он за нее почти ничего
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
