Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
накопить там сил, чтобы пережить неизбежное одиночество, ждавшее меня в дороге.
В пути я познакомился с удивительными людьми, но мне не с кем было разделить свои тяготы, так как все шли в противоположном направлении. Никто не понимал, почему после пережитого я хочу вернуться в Барселону. Честно говоря, я и сам не всегда мог себе это объяснить, и не раз, воодушевившись и расхрабрившись от выпитого вина, обещал случайным знакомым отказаться от своего намерения и уйти с ними из этой “проклятой страны”.
К несчастью, утреннее похмелье возвращало меня с небес на землю. Первый раз был самым тяжелым. Я даже не понимал, что со мной происходит. Единственным желанием было окунуть голову в ведро со льдом, если уж я не могу погрузиться в холодную горную речку. Меня будто прожевали и выплюнули. Но утренние страдания меркли по сравнению с ночной эйфорией, и это было неоценимо. Кроме того, заваливаясь спать пьяным, я почти перестал видеть сны. По крайней мере, наутро я не помнил кошмаров, в которых мать умирает на снегу, а отец зовет меня в отчаянии. И Хлою я тоже не вспоминал…
Чем дальше я уходил, тем заметнее менялся климат, и когда солнце поднималось высоко, жара становилась мучительной. По шоссе идти было иначе, чем по горным тропам. Ноги болели, плавившийся асфальт рвал ботинки, а на горизонте видно было лишь бесконечно змеившуюся дорогу, терявшуюся там, где земля встречается с небом.
Дни сделались бесконечными, ночи одинокими, а в желудке урчало все громче. Чем ближе я подходил к Барселоне, тем чаще встречались поселки-призраки, где навстречу не выбегали даже собаки. Я чувствовал себя словно Данте, спускающийся в ад. С той разницей, что Данте шел на поиски своей возлюбленной Беатриче, и с ним был поэт Вергилий, а я шел искать отца, и со мной была лишь моя измученная гитара.
Спасение подоспело на четырех колесах: я услышал мотор тормозившего рядом грузовика. Водитель и его спутник на пассажирском сиденье окинули меня взглядом и подвергли быстрому и очевидно рутинному допросу:
– Как тебя зовут?
– Гомер.
– Сколько тебе лет?
– Пятнадцать. Стойте, – спохватился я вдруг, – какое сегодня число?
– Восьмое июня.
– Тогда… тогда шестнадцать.
Я впервые забыл про свой день рождения. Что я делал одиннадцатого мая? Кажется, это был один из последних дней, когда я видел людей. Получается, я отпраздновал в харчевне в окружении пьянчуг, угощаясь прокисшим пивом, доставшимся мне в оплату за два с половиной часа музыки.
– С кем ты идешь?
– Со своей гитарой.
– Куда?
– В Барселону.
– И мы туда же.
– Возьмите меня с собой, пожалуйста! Я уже несколько дней иду, и…
– Конечно, залезай.
Улыбнувшись во весь рот, я понял, до чего у меня пересохли губы от жары и жажды. Наконец-то немного сочувствия и дружелюбия. Я потянулся, чтобы открыть дверь кабины, но неприветливый тип, сидевший рядом с водителем, высунулся и грубо сказал:
– В кузов, приятель. Здесь места только для взрослых. – Его хриплый смех был таким же неприятным, как и голос. – Давай пошевеливайся.
Я подбежал к кузову и, запрыгнув, обнаружил, что я не первый, кого они подобрали, а, скорее, последний.
Грузовик подскочил на рытвине и вывел меня из задумчивости. Я огляделся, но обстановка была все та же. По обочине дороги тянулись несчастные беженцы, в кузове ехали грустные дети.
Я приподнял край брезента, и мне показалось, что вдали, на фоне горизонта, виден неповторимый силуэт горы Монсеррат. Значит, подъезжаем. Волнение овладело мной. Скоро буду дома…
Какой-то малыш заплакал, и плач распространился вокруг, как вирус, – вскоре почти все дети рыдали. Их горе впивалось мне в душу, и чтобы не заразиться чужим примером, я взял гитару, наскоро настроил (спасибо кабацкому опыту) и сыграл самое веселое, что пришло мне в голову.
Я так часто играл сам для себя, желая побороть одиночество, что понял: печаль – это болезнь, передающаяся с плачем, но музыка, наравне со смехом, – лучшее лекарство от нее. Вскоре никто уже не плакал, все как завороженные смотрели на мои пальцы, порхавшие по струнам от одной ноты к другой.
Я спел дурацкую песенку, сочиненную в пещере во время бесконечных одиноких ночей. Когда не придумывались слова, я издавал пукающий звук. Эффект был мгновенным – все смеялись, забыв о том, что нас окружает. В конце концов слушатели только и ждали, чтобы я замолчал и можно было хором пукнуть, что вызывало новые взрывы хохота. Я надеялся, что наш невинный смех доносится до обочины и немного ободряет бредущих навстречу беженцев.
Настала ночь. Гитара лежала рядом, дети спали, склонив головы друг к другу. Я достал из-под одежды медальон и стал рассматривать. Я вспоминал ее губы и горячую волну, пробежавшую по телу, когда я поцеловал ее. Дурак. Зачем я уехал? Парень моего возраста или, может быть, чуть старше не сводил с меня глаз. Он не был похож на остальных. Взгляд у него был не грустный, а, наоборот, живой и дерзкий. Жесткие черные волосы торчали во все стороны, он был тощ, как бездомный пес. Тем не менее, когда я взглянул на него, он улыбнулся. Где-то в глубине у меня сохранились остатки воспитания, и я улыбнулся в ответ. Парень встал и пересел ко мне. Повадка у него была уверенная, будто он тут главный. Я спрятал медальон под рубаху.
– Как дела, приятель? Я Иполито, хотя все зовут меня Полито.
– А я Гомер.
– Гомер? Что за имя?
– Отец преподавал античную литературу.
– А, здорово… И что с того?
– Да так, ничего…
Я снова стал смотреть на дорогу, давая понять, что разговор окончен. Но как бесконечен был поток беженцев, так и наш разговор был далек от завершения.
– Ищешь родителей?
– Да, – удивился я, – отца. А ты?
– Еще чего.
– Почему?
– Потому что я даже не знаю, кого искать. – Он пожал плечами и хохотнул. – А твои где?
– Думаю, отец может быть в Барселоне. Но не уверен. Когда приеду, примусь за поиски.
– Когда приедешь! – Полито расхохотался. Его смех действовал мне на нервы.
– Чего смеешься?
– Ты ведь понятия не имеешь, куда нас везут, правда?
– В Барселону.
– Ну разумеется. В Барселону. А куда именно?
Теперь была моя очередь пожимать плечами: пункт назначения наверняка мне не понравится.
– Посмотри вокруг, умник. С гитарой ты здорово управляешься, а вот с этим… – он постучал пальцем по лбу, – не очень.
– А что я должен видеть?
– А что ты видишь?
– Детей.
– А родителей?
– Нет.
– То есть эти дети… – Он сделал паузу, предоставляя мне закончить фразу.
– Сироты?
– Браво! И последний вопрос в нашей викторине: куда обычно везут детей-сирот? На пляж вряд ли…
Я
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
