меня:
— Я поторопила.
— Спасибо, — пячусь к двери.
— Пожалуйста, — она берет пилочку со стола и проходит ею по ногтям. — Сказали, после обеда всё будет.
— Хорошо.
— А если не будет, то сама к ним загляну, — смотрит на меня исподлобья, — так и передай Вите. Пусть не волнуется. Будут ему вагоны, как и цистерны.
— Ладненько.
— Дверь за собой плотно закрой, а то тут сквозняк. Спину продует.
Стоит мне выйти, как звонит мама. Я нехотя отвечаю, и после расспросов, как у меня дела и с кем я уже успела подружиться, предлагает испечь тортик и угостить коллег, чтобы стать своей. И, кстати, она уже все ингредиенты купила и будем мы сегодня вечером и ночью возиться с коржами и кремом, а для Виктора мы обязаны приготовить фирменный десерт.
— А у нас есть фирменный десерт?
— Заварные пирожные.
— Ма, он сладкое не любит. Он кофе пьет горький и черный, как его душа.
— Ну вот. К кофе будет сладенькое.
— Ма, это лишнее.
— Важно выразить ему благодарность за то, что он дал шанс и поверил в тебя. Да я ему уже пообещала.
Начинаю понимать, почему мой отец сбежал от нее, а если бы не сбежал, то он бы спился или сошел с ума.
— Сказал, что будет рад попробовать твои пирожные.
Но ведь двусмысленная фраза, разве нет? В ней прямо сквозит гнусный намек, от которого у меня пустая ладонь сжимается в кулак, которым я намерена дать по лицу Виктора.
— Беги, зайчик, не буду тебя отвлекать.
И зайчик топает ногами, крепко сжав кулаки. Так и входит в кабинет Виктора без стука.
— Во-первых, договор с вагонами будет, но после обеда, — зло выдыхаю я перед его столом.
— А во-вторых? — он поднимает взгляд.
— Моя мама вам не подружка, чтобы она вам пирожные пекла.
— Кстати, она меня предупредила, что ты будешь упрямиться и прощупывать границы. Ты была сложным ребенком, да?
Я сжимаю переносицу, массирую ее и обдумываю, как мне избавится и от мамы, и от Виктора. Пока у меня нет вариантов, кроме как жить на вокзале, но подозреваю, что если я сбегу, то мамуля кинется меня искать и попросит помощи у того, кому она пообещала пирожные. И он ей не откажет.
— А теперь займись кроватью, — Виктор вырывает меня из сосредоточенных раздумий. — Игорь ждет внизу. И никаких Харе Кришна, ясно? Я запрещаю тебе поддерживать моего водителя в деструктивных увлечениях.
— Какие пожелания к кровати?
— Большая двуспалка, крепкая, ортопедический матрас, — флегматично перечисляет Виктор, — кованое изголовье, чтобы было удобно в игры со связыванием сыграть.
— Что, простите?
— Ну, чтобы можно было наручники прицепить или веревку привязать. И чтобы не скрипела и не шаталась, — Виктор откидывается на спинку кресла и перекидывает ногу на ногу, — а то отвлекает это все и раздражает. Я уже четвертую кровать меняю.
И говорит все деловым и холодным тоном, будто о поставках, но и я прячу смущение под маской равнодушия. Можно предположить, что он на меня повесил крепкую кровать с ортопедическим матрасом, чтобы намекнуть: он меня на этой кровати однажды обесчестит, поэтому я должна ответственно подойти к поручению и выбрать ложе по своему вкусу. Такой вот широкий жест симпатии и щедрости.
Вот бы мама его сейчас услышала. И что бы она тогда сказала, интересно? Про наручники и веревки? Стала бы она пирожные готовить для него, чтобы выразить благодарность? Вот бы позвонить ей сейчас и посвятить ее в поручение с кроватью, но меня терзают смутные подозрения. Скажет, я придумываю, чтобы уволиться, ведь Виктор приятный и вежливый мужчина, и для нее он именно такой. Другой бы ее послал в пешее эротическое.
— Харе Кришна, — приветствует меня Игорь.
— Харе Кришна, — отвечаю я, потому что я бунтую против Виктора и его запрета.
В мебельном магазине на Новинском бульваре я теряюсь от цен. Они просто заоблачные, и один диван, не самый дорогой и не очень красивый, может покрыть первоначальный взнос на ипотеку. Выкладываю менеджеру, статной женщине в узком голубом платье, все хотелки Виктора, умолчав о наручниках и веревке. Я, в отличие от него, не хочу шокировать нездоровыми пристрастиями других людей.
— Вот три модели, которые устроят по всем параметрам, — менеджер проводит мимо трех кроватей с витиеватыми изголовьями и высокими матрасами. — Качество итальянское, а итальянцы знают толк в кроватях.
И хитро улыбается, будто на что-то намекает. Видимо, ее бы наручники и веревки не смутили.
— Не стесняйтесь, можете на них полежать, пошатать и даже попрыгать.
— Серьезно? — я с сомнением смотрю на нее, а затем на белые, вышитые серебром покрывала, — вот прям попрыгать?
— Вам же надо устроить тест-драйв.
Если я выберу скрипучую, неустойчивую кровать, то Виктор будет очень недоволен и, скорее всего, потребует вернуть ее и выбрать новую. И если с шестью чашками кофе я справилась, то с шестью кроватями меня ждет нервный срыв.
— Ну, хорошо, Виктор Макарович, будет вам крепкая и устойчивая кровать, — зло выдыхаю я, и с разбега валюсь на матрас лицом вниз.
Глава 14. Спящая красавица
Как я только не шатала и не прыгала на тех кроватях, что были мне предложены менеджером Алесей! Мне кажется, что они бы и слонов выдержали и их брачные игры. Минут двадцать потом думала, какую всё же выбрать. С золотыми листочками, с круглыми набалдашниками или ту, чьи прутья переплетены в несимметричный, но интересный узор. Остановилась на набалдашниках, потому что они добавляют в изысканные завитушки строгости, а босс у нас человек серьезный и приземленный.
Фотографирую кровать и отправляю снимок
