В случае смены владельцев имена даны через точку с запятой; в случае совладения – через косую черту; супружеские пары обозначены союзом «и»; училища, в которые принимали и мальчиков, и девочек, помечены звездочкой.
Примечание. Надзор за многочисленными училищами, расположенными в черте оседлости, Министерство народного просвещения осуществляло через три своих основных департамента в Вильне, Киеве и Одессе. Вся документация касательно частных еврейских женских училищ попадала в Петербург через учебного надзирателя в одном из этих городов. Исключениями являлись Курляндская губерния, которая посылала отчеты напрямую в министерство, и собственно Санкт-Петербург. Разделение по округам я сохранила, чтобы придать данным большую упорядоченность.
Согласно расширенной версии закона от 1844 года, который изложен в дополнении Министерства народного просвещения к основному законодательству, ни один еврей не имел права преподавать ни в учебных заведениях, ни на дому без особого разрешения. Получив такое разрешение, еврей мог подать прошение об открытии частного училища. Цель частных еврейских учебных заведений состояла в том, чтобы обучить основам еврейской религии и облегчить учащимся доступ в общеобразовательные учебные заведения [Сборник 1876: 561]. Более отдаленной целью, особенно применительно к училищам второго разряда, заявлялось обучение русскому и арифметике [Сборник 1876: 562].
Разделение частных еврейских школ на первый и второй разряды было параллелью к государственной системе еврейских училищ. В государственной системе училища низшего разряда предлагали обучение европейским языкам, математике, еврейскому Закону Божьему. Училища высшего разряда уделяли этим предметам больше часов, также там преподавали историю (два учебных года) и географию (три учебных года)[80]. Что касается частных школ, там разница между двумя разрядами была, судя по всему, более субъективной. Желающие открыть школу того или иного типа направляли прошение местным чиновникам, которые потом пересылали его в губернские или общегосударственные департаменты Министерства народного просвещения [Сборник 1876: 562–563][81].
Чтобы получить разрешение, нужно было убедить местных чиновников, что у вас есть право преподавать, а также доказать необходимость открытия школы, качество программы, стабильность финансирования. В большинстве случаев для этого представлялись сопроводительное письмо, план и программа обучения[82]. В сопроводительном письме указывалась квалификация будущего содержателя и кратко описывались достоинства будущего училища. В плане и программе были указаны подробности повседневной деятельности, список предметов. К моменту, когда документы попадали в Министерство народного просвещения, сопроводительное письмо заменялось письмом от губернского управляющего народными училищами, который подчеркивал основные пункты и добавлял рекомендацию.
Притом что школьная администрация существовала во всех крупных городах черты и, разумеется, в губернских городах, на практике документы, касающиеся еврейских школ, проходили через три основных губернских департамента – в Вильне, Киеве и Одессе. Так, например, педагоги и чиновники из Ковенской губернии направляли документы в Вильну, а не напрямую в Санкт-Петербург. Получив разрешение на открытие частного училища из местного, губернского или центрального департамента Министерства народного просвещения, содержатель далее принимался им руководить в меру своих возможностей. В дальнейшем общаться с властями ему приходилось лишь по одной из двух причин. Во-первых, школы официально находились под надзором местных чиновников, которые проводили регулярные инспекции. Во-вторых, содержатели обращались к официальным лицам за доступом к финансовому вспомоществованию.
Незапланированные последствия
Новые правила помогли стандартизировать систему официального открытия частных еврейских училищ. В то же время, пусть и непреднамеренно, правила эти подтолкнули еврейских педагогов к тому, чтобы открывать женские училища. Притом что в законе не было прямого запрета на открытие частных мужских еврейских училищ, на практике основать их было непросто. Мужчины-евреи, которые уже владели частным училищем для мальчиков, вынуждены были интегрировать свои школы в новую государственную систему образования. Это означало, что они теряли контроль не только над программой, но и над руководством школой, поскольку в законе четко оговаривалось, что еврей не может быть директором. Кроме того, власти неблагосклонно относились к прошениям об открытии новых училищ для мальчиков. Таковые могли составить конкуренцию казенным училищам, посещение которых, по замыслу, являлось обязательным.
Парадоксальным образом, решение поддержать государственные еврейские мужские училища и попутное решение не поддерживать женские означало, что единственной сферой деятельности для желающих открывать частные еврейские училища оставалось женское образование. Как видно из таблицы 2.1, число частных женских еврейских училищ с этого момента начало стремительно расти. В следующей главе будет показано, кто и зачем открывал новые женские училища.
Глава 3
Просвещение и своекорыстие
Обучение девочек-евреек в царской России
В 1872 году, когда И.-Л. Гордон уволился из еврейского казенного училища в Тельше (Виленская губерния) и занял престижную должность секретаря еврейской общины Санкт-Петербурга, он оставил в родном городе частное училище для девочек-евреек, которое открыл шестью годами ранее [Stanislawski 1988: 68, 111]. По счастью, свое начинание ему удалось передать в руки нового содержателя, казенного раввина Хазановича, который, судя по всему, работал в училище и раньше[83]. Хазанович успешно вел дела еще десять лет, до своей кончины в 1882 году [84]. К этому моменту как училище Гордона, так и получаемое им ежегодное вспомоществование взяла под свой контроль Л. Рудян, выпускница ковенской женской гимназии и жена чиновника из еврейского казенного училища[85]. Получается, что в одном и том же частном еврейском женском училище на руководящем посту последовательно находились школьный учитель с официальным разрешением на эту деятельность, казенный раввин и образованная еврейка, жена чиновника из сферы образования. Насколько типичной была такая ситуация? В этой главе речь пойдет о том, какие люди занимались обучением девочек-евреек и какова была их мотивация.
Как во второй половине XIX века люди приходили к тому, чтобы открывать школы для еврейских девочек? Существовали ли выраженные профессиональные, образовательные и социальные характеристики, которые толкали на это поприще? Было ли такое решение идейным или прагматическим? Насколько типичным или нетипичным было училище в Тельше? Доступ к образованию как мужчин, так и женщин, представителей всех сословий, вероисповеданий и этнических групп, в России постоянно расширялся. Это, в свою очередь, увеличивало потребность в учителях и постепенно вело к росту профессиональных стандартов занятия, статус которого ранее считался достаточно низким. С. Сереньи и К. Руан описали этот процесс применительно к общему российскому контексту, однако очень мало известно о том, как на новые возможности реагировала еврейская община [Seregny 1989; Ruane 1994].
Те, кто ставили перед собой
