Страх комком подкатывает к горлу.
Совсем скоро стемнеет, а в темноте легко заблудиться и нельзя идти, даже если кажется, что направление очевидно. Это я помню со школьных уроков ОБЖ. Так что же получается, возможно, мне придётся провести здесь ночь?
Целую ночь. В лесу. Совершенно одной.
Глава 16
Демоны
Когда злость отступает, я думаю о маме. Она бы не одобрила мои мысли.
Сказала бы, что нужно сохранять мужество, порядочность, не желать плохого, любить, не требуя ничего взамен.
Как будто эти принципы помогли ей в жизни.
Мысли о маме всегда отбрасывают меня в прошлое и макают в те дни, как старшеклассники макают лохов головой в унитаз.
В детстве вся моя любовь была отдана ей.
Мама являлась совершенным созданием, кладезем доброты, нежности и мудрости, всегда красивой, но словно не осознающей своей красоты.
Ия похожа на неё этим бестолковым непониманием самой себя. Находясь рядом с ней, я всегда улавливаю это за напускной уверенностью.
Тогда, в детстве, мне не нужны были ни дворовые друзья-пацаны, ни учителя, ни тем более одноклассники. Единственным моим желанием было посильнее прижаться к родной маминой руке и никогда её не отпускать.
Узнать хоть что-то о своём отце мне не удалось, хотя вопросы, задаваемые маме, становились всё настойчивее по ходу взросления.
Сначала она говорила, что мой папа дальнобойщик, потом, что он археолог-кладоискатель, что он работает на подводной лодке, что он шпион США, космонавт, капитан настоящего пиратского корабля, посол доброй воли в африканских странах…
Все версии были разными.
Мама всегда начинала рассказ серьезно и задумчиво, обещая в этот раз открыть мне чистую правду.
Но когда детали становились фантастическими, а подробности уводили нас к эпизодам истории или к сюжетам фильмов, мама не могла сдержаться и начинала хохотать.
Эти моменты были моими любимыми, её смех был заразительным, улыбка лучистой, и уже через мгновение мы смеялись вместе.
Кем был мой отец? Она до сих пор не рассказывает об этом, да и общаемся мы теперь совсем редко. И всегда напряжённо.
Пришло время признать, что моя мать – глупая женщина.
Она не умеет врать, не умеет выбирать мужчин, не умеет думать наперёд. И всё, что случилось – произошло по её глупости! Там нет моей вины.
Нет. Моей. Вины.
Что касается отца – мне нравится думать, что он был послом доброй воли, занимался организацией поставок гуманитарной помощи и однажды пропал без вести в одном из диких племён Африки. В этой истории он предстаёт каким-то особенно благородным и примерным. Хотя очевидно, что в жизни он – простой подонок.
Наверное, меня угораздило унаследовать самые гадкие его черты.
Глава 17
Великан
Из-за слез я почти не вижу, куда иду.
Пытаюсь успокоиться, взять себя в руки, но не могу.
Солнце только что село, и лес моментально погрузился в вязкую темноту.
Мне страшно, холодно и хочется пить.
Понимание того, что нужно остановиться и переждать ночь, приводит меня в ужас. Ведь если я иду – значит, скоро выйду к трассе и к людям. Попрошу о помощи. Доберусь до своего тёплого дома.
Или же наоборот, уйду глубоко в лес…
От мысли об этом все внутри сжимается, и я начинаю плакать ещё сильнее.
Сил почти не осталось.
Планшет предательски пищит, сообщая о том, что вот-вот сядет.
Я всегда говорила, что в нем – вся моя жизнь, имея ввиду работу, статьи, компроматы, фотографии.
Получается, что жизнь совсем не в нём.
Уже несколько метров я чувствую, что иду по сырой земле. Под кедами чавкает вода, вокруг всплывает запах сырости и заползает в ноздри мерзким першением. Идти от этого ещё тяжелее. Но я иду несмотря ни на что, раздвигая кусты руками, смахивая слезы и сжимая под мышкой планшет. Если здесь сыро – значит, впереди вода! Я смогу попить! Я ужасно хочу пить!
После заката откуда-то взялась мошкара.
Мелкие кровопийцы садятся на открытые участки тела, жалят меня в шею и в руки, пытаются впиться в лицо.
Судя по их аппетиту – человек в этих местах редкий гость.
Вдруг одна нога резко проваливается в вязкую грязь.
Я вскрикиваю от неожиданности, и, кажется, собственный крик приводит меня в чувство.
– Ия, стой! Подумай, куда ты идёшь? Не будь твердолобой, признай, что ты заблудилась! – мой внутренний голос говорит со мной голосом Великана. А Великан не терпит моей глупости.
Но о чём мне нужно подумать?
Грязь, запах, мошкара, которой не было прежде.
Что он хочет сказать? Неужели?..
Я останавливаюсь как вкопанная.
Это же очевидно – впереди болото!
Всё тело цепенеет от страха.
Несколько секунд я прихожу в себя, словно разбуженная, а затем начинаю пятиться.
Глава 18
Великан
Ужасно хочется пить.
Я ушла достаточно далеко от болота? Или нужно идти ещё?
Мошкара всё ещё вгрызается в руки и шею, но сил, чтобы отгонять кровопийц или уйти дальше, совсем нет.
Теперь я окончательно заблудилась, не могу представить ни откуда я пришла, ни в какой стороне трасса.
С наступлением ночи в лесу стало светлее, чем сразу после захода солнца. Это делает мой страх не таким острым. Фонари звёзд рассыпают свои лучи, почти полная луна катится по чистому небу, освещая силуэты деревьев.
Никогда прежде я не видела такого красивого неба. Он бесконечное, глубокое, совсем не такое, как в городе.
Мне странно думать об этой красоте.
Вернее, странно, что, попав в лесную ловушку, я думаю о красоте, а не о том, как плачевно может закончиться моя поездка на пляж.
Планшет по-прежнему крепко сидит под мышкой, но я жалею не о том, что не могу проверить, появился ли интернет, а о том, что не могу сфотографировать эту невероятную красоту над головой.
На рабочем столе планшета всего три папки, в одной программы, в другой тексты и статьи, а в третьей фотографии.
Там, среди фото компроматов и рабочих сканов, хранятся несколько дорогих моей душе снимков: фото из нашего с папой похода, на котором запечатлены горы глазами ребёнка, первый раз державшего в руках профессиональный фотоаппарат; фото с семейных посиделок, где удалось поймать в кадр маму, хоть она и не любит фотографироваться; фото нашего пустого офиса в утренний час, когда я пришла раньше всех и наслаждалась тишиной; фото моей кухни, с цветами на столе – первыми цветами, которые Эф подарил мне.
