Энье уже не терпелось опробовать полученные знания, но в один из солнечных, не предвещающих беды дней, в замок Девона неожиданно нагрянули...
— Приветствую вас, герцог, — из кареты, облаченная в платье из ярко-красного шелка, которое было украшено драгоценными камнями, вышла леди Колет с любимой дочуркой.
Мачеха была как всегда прекрасна, а сводная сестрица взирала на замок Девона без присущего ей кислого выражения.
В это время Энья сидела в библиотеке на подоконнике и листала книгу по орнитологии, изучая местных птиц. Девочка пыталась найти среди них огромного ворона, спасшего ее от королевы фей.
От вида из окна сердце малышки дрогнуло и ей захотелось забиться в угол, скрыться за тяжелыми занавесками и не показывать носа в ожидании, когда мачеха покинет замок.
«Теперь это мой дом, и она не сможет причинить мне зла», — думала девочка, делая глубокие вдохи и выдохи, стараясь успокоить громко бьющееся сердечко. «Девон рядом и не даст меня в обиду...» — она надеялась, что герцог не станет верить всему тому, что мачеха вздумает рассказать об Энье. Девочке вспомнились шумные балы, которые эта женщина устраивала в отцовском доме, приглашая разных гостей, каждый раз позоря падчерицу и говоря:
— Какой она дикий ребенок, постоянно пропадает в лесу и фантазирует, ничего этой глупышке кроме своих сказок в голову не лезет. Не то, что моя Сюзет. Ох, что за прекрасная девочка, а как ей хорошо в этом новом платьице, не правда ли?
Естественно, что в старом коротком наряде, Энья проигрывала сестре. Взрослые были склонны слушать взрослых, их мнение имеет больше значения, чем голосок ребенка. И Энья ничего не могла поделать, теша себя тем, что слуги и нянюшка знают, какая она на самом деле.
Герцог, не ожидавший гостей, встретил леди Колет на пороге. За прожитые в гордом одиночестве годы, у него сложился ряд привычек и принципов, одним из которых была неприязнь к людям, вздумавшим навестить его без приглашения.
— Добрый день, леди. Я не ждал вас в гости, — холодно поприветствовал он ее, и улыбка замерла на лице женщины. В ее глазах появилось странное выражение.
«Видимо, она пытается совладать с эмоциями: как это так, ее не встречают с распростертыми объятьями, заискиванием и не стелются по полу», — с усмешкой подумал Девон, переводя взгляд на ее дочь.
Девчушка в желтом платье с черными локонами была миниатюрной копией своей матери, но с капризным выражением на лице и высокомерием в детских глазах. Из письма нянюшки мужчина узнал, что стоит ждать от этих особ и поразился, как Энья, живя с такими, с позволения сказать «леди», сумела остаться доброй, терпеливой и отзывчивой девочкой, верящей в волшебство и глядя на мир наивными горящими глазами. Именно тем открытым взглядом, которого порой так не хватало взрослым.
«Придется ее принять, иначе она вздумает нашептать своему благоверному разные страсти, и я лишусь моей маленькой Эньи, моей большой радости», — решил он и открыл дверь, впустив гостий внутрь.
Они долго осматривали его замок, бродя по нему и чувствуя себя в нем полноправными хозяйками, которым закон не писан и все двери должны быть открыты. С большим трудом Девону стоило сдержаться и не накричать на маленькую Сюзет, которая всюду совала свой нос, дергала за ручки закрытых комнат и требовала, чтобы их немедленно открыли. Также она умудрилась разбить ценную старинную вазу, пролить из чашки чай, пока они сидели в столовой, и перепачкать скатерть шоколадным тортом. За все это время мачеха ни разу не вспомнила о падчерице, и только когда Девон понял, что скрывать малышку дольше ему не получится, он позвонил в колокольчик, и Энья спустилась к ним.
Он сразу заметил ее нездоровую бледность и выражение затравленности в больших от страха зеленых глазах. Она несмело приблизилась к столу, сделав реверанс:
— Добрый день, мадам и сестра, — поприветствовала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. Незадолго до этого Энья осознала, что если будет себя плохо вести, если не угодит мачехе, то та сможет забрать ее из этого чудесного замка. Энья этого не хотела и страшилась этих мыслей.
— Хм, милорд, зря вы купили девочке такое дорогое платье, она очень неаккуратна с новыми вещами и в миг их портит, — взялась за старое мачеха, даже не поздоровавшись с девочкой. — А эти распущенные волосы, негодница, как ты смеешь подходить к столу, где все завтракают, не собрав их в косу? Или думаешь, что лорду будет приятно есть суп с волосами? — она сверкнула недобрым взглядом на малышку, вжавшую голову в плечи.
— Леди Колет, вы преувеличиваете. Энья очень аккуратная девочка, а имея данные природой такие прекрасные волосы, грешно не показывать их миру. Что же до супа, не переживайте, там вы не увидите ничего, кроме продуктов, которым и положено в нем быть, — с улыбкой сказал Девон и поманил Энью к себе. — Присаживайся и поешь.
— Что ж, если вы так считаете, то пусть. Однако в доме своего родного отца Энья не отличалась ни чистоплотностью, ни манерами. Она подавала дурной пример моей Сюзет. Жаль, а ведь они могли подружиться.
«Зачем же она лжет?», — недоумевала Энья. Из-за напряжения, никакой кусочек не лез ей в горло, и она едва сумела проглотить пару ложек дивного мясного супа.
— Ах, зря только продукты переводят. Ты даже ничего не поела. Радуйся, что герцог может себе это позволить, — снова упрекнула ее мачеха.
Знала бы леди Колет, какую неприязнь и отвращение питает к ней герцог. Как он представляет, что берет метлу попушистее и вышвыривает ненужных гостей из своего замка, да так, чтобы они забыли сюда дорогу. Но увы, не всем желаниям дано осуществиться. И пришлось Девону терпеливо ждать завершения обеда, быть вежливым и обходительным, защищая Энью, всячески нахваливая ее и убеждая мачеху в том, что девочка не доставляет ему абсолютно никаких неприятностей.
Энья и Девон даже не подозревали, что боятся и мечтают об одном и том же. Каждый сидел на своем стуле, держал то ложку, то бокал или чашку, и надеялся, чтобы визит Колет поскорее закончился.
— Думаю, девочкам будет полезно погулять на свежем воздухе. Сюзет дорогая, ступай, а ты, Энья, будь любезна и покажи сестренке ваш сад, уверена, он так же прекрасен, как и наш, — проворковала Колет. — А мы с герцогом, останемся и выпьем... чаю, — леди взмахнула пушистыми ресницами и закусила нижнюю губу, томно глядя на Девона.
Мужчина понял, к чему ведет ее маневр, и мысленно вылил на эту наивную и самоуверенную дамочку ушат[1] ледяной воды.
«Остудитесь миледи, иначе у вас из ушей повалит дым. Не моего поля вы ягодка, и мое сердце прочно занято памятью о другой».
— Ступай, Энья, — герцог подбодрил ее теплой улыбкой и девочки ушли.
— Так на чем мы с вами остановились? — томно спросила Колет, накрыв мужскую руку своей, затянутой в перчатку.
— Какое у тебя красивое платье, прямо как у меня, — высокомерно отметила Сюзет, прогуливаясь по дорожке. — И все же... не слишком-то тебе идет бледно-голубой, да и волосы распушились, из таких красивые локоны никогда не получатся...
