— Зачем ты мне говоришь об этом? — с непониманием задает вопрос, явно раздражаясь.
— Разве не важны детали? — хмурюсь.
— Важны, — соглашается, затем облокачивается локтями о край столика. — Ты и Жанна были любовниками на протяжении нескольких месяцев, — резко переводит разговор в работу. Я желал бы сейчас отбросить мысли об угрозе для моей репутации, но Калашникова слишком упертая, потому лучше ответить сейчас.
— Она сама пожелала их разорвать, я не препятствовал, — искренне признаюсь, затем тоже вторю положению Евы, случайно задевая носком туфли ее ножку под столом. Она вздрогнула, но не сдвинулась с места. Краснеет, машинально облизнув кончиком языка нижнюю губку. Дыхание сперло, но я старался держаться, мысля холодно.
— Это хорошо, — кивает, затем меняет позу, будто ей стало некомфортно на мягком стуле. Ерзает, дрожа телом. Нам приносят горячие блюда, которые оказались одинаковыми, на что оба лишь посмеялись. — Мог бы сразу заказать на двоих, — замечает Калашникова, игриво приподняв идеальную левую бровь.
— Я всегда даю возможность выбора, Ева, — на подсознательном уровне во мне просыпается Дом, ведь я должен заботиться о чувствах и эмоциях своей сабмиссив. Но Ева не саба, и даже не моя женщина, а доверительное лицо, представляющее мои интересы в деле.
Калашникова замерла на мгновение, пристально всматриваясь в мое лицо, будто ждет подвоха. Я же сканирую ее; от меня не скрылось ничего. Замечаю все в ней: как учащенно завибрировала сонная артерия на шее Евы, как ее грудь стала вздыматься, желая насытить кровь кислородом. Как она сжала в свободной руке салфетку, стараясь скрыть свою нервозность. Я снова касаюсь ее ноги, затем поглаживаю. Девушка томно глядит исподлобья, приоткрыв слегка губы. Пышные черные ресницы колышутся, когда Ева закрывает глаза и морщит носик, приподняв губы в едва уловимой улыбке. Она борется сама с собой, и с теми ощущениям, которые вновь заполонили ее мысли.
— Мне нужно отойти, — оставляет в покое салфетку, разрывая искрометный момент. Я будто очнулся от гипнотического сна, хриплю что-то несвязное, и Ева вскакивает, как ошпаренная, оставляя за собой шлейф аромата парфюма, смешанного с ее собственным запахом возбуждения.
Рядом сидевшие гости-посетители провожают Калашникову любопытными взглядами, а потом глядят на меня, и я тупо киваю им в ответ, показывая образцовое поведение бизнесмена-банкира. Несколько томящих минут сводили меня с ума, Ева явно не торопилась выйти из уборной. Поэтому я сам последовал ее примеру, будто собрался во вторую половину. Через плечо оглядел зал, никто не обратил на наше отсутствие внимания, а потому я ловко прошмыгнул в женскую часть, застав Калашникову у раковины, смачивающей шею прохладной водой. Девушка застыла, увидев меня в проеме.
— Это женский туалет, — глухо замечает, указывая через плечо в стену. — Там ваша часть.
Я рывком преодолел расстояние между нами, останавливаясь в опасной близости от Калашниковой, которая выпрямилась передо мной струной. Смотрит в упор, не мигая глазами. С ее кистей стекает вода, а шум льющейся заполняет комнату, маскируя наше притяжение. Снова наши дыхания сливаются в унисон, будто мелодии, состоящие из разных нот, подбирают звучание друг друга. Так и наши тела — тянутся, но терзают сомнительные мысли, подавая красные сигналы бедствия. Я обхватываю одной рукой тонкую талию Евы, притягивая к себе вплотную. Девушка совершенно не сопротивляется. Наши губы едва касаются в поцелуе, заигрывают между собой. Кончики носов потираются, соприкасаясь с горячей плотью щек. Я глубоко вдыхаю срывающийся горячий стон дыхания Калашниковой, закрыв при этом глаза. Свободной рукой обвиваю ее шею, заводя пятерню за длинные волнистые волосы, чувствуя капельки воды на коже. Девушка, напротив, стоит и не шевелится, но я вижу ее сопротивление: она жаждет откровенных прикосновений.
— Лев…, — голос Евы дрожит, когда я все-таки целую в уголок ее губы. Слишком нежно, слишком сладко… сцеловываю с них вкус красного вина, которого она успела попробовать перед побегом. Отстраняюсь, ощущая в объятиях ее дрожь. Калашникова широко раскрыла глаза и смотрит на меня, не предполагая, чем все закончится.
— Скажи «нет», и я остановлюсь, — со всей серьезностью произношу, молясь, чтобы Ева не произносила подобного. Девушка осторожно ведет ладонями мне по плечам, оставляя влажность на ткани из-за того, что ее руки были мокрыми после водных манипуляций. Медленно приближается к шее, и обвивает ее, пристав на цыпочки.
— Нет, — отвечая, в упор глядит в глаза. А потом сама сбивает меня с толку и впивается в губы страстным поцелуем…
Глава 8
Ева Калашникова
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Закрыв глаза перед зеркалом в уборной ресторана, я пыталась собрать себя по крупицам. Каждая клеточка тела напряжена до неприличия, и по конечностям чувствую табун мурашек, напоминающих о касании ноги Александрова к моей. Как хорошо, что сейчас я одна в комнате, и никто не помешает мне обдумать, как плавно завершить ужин, затем уехать на такси домой.
Домой… Боже, эта мысль только причиняла боль. Нет никакого дома, нет ни тепла, ни уюта. Ветров ушел. Оставил меня без объяснений, ссылаясь на очередную командировку. Хотя я прекрасно знала, что он уехал к себе на квартиру. По нашим отношениям пошла глубокая трещина, и сделать ничего невозможно. И я не хочу. Я всегда говорила Кириллу, что не стану терпеть по отношению к себе обмана, и, если до него не дошло за полтора года совместной жизни, то время было зря потерянным. Уныло гляжу на стекающую воду в слив раковины. Смачиваю руки ею и прикасаюсь ладонями к разгоряченной коже щек, а потом провожу по шее. Облегчение…словно оргазм испытала, наконец, полностью сняв с себя мандраж. А потом мое внимание в отражении зеркала привлекает мужская тень, и я поворачиваю голову в сторону входной двери.
Лев. Твою мать! Только я начала приходить в себя и трезво мыслить, как вдруг источник моего очередного побега вновь стоит передо мной. Взлохмаченная копна каштановых волос обрамляет высокий лоб мужчины, скулы на щеках, покрытых легкой щетиной, вибрируют, губы сжаты в тонкую полосу. Глаза мечут искры в разные стороны, а лучи искусственного освещения бликами сияют в расширенных зрачках Льва. Я мгновенно выпрямляюсь, совершенно позабыв о включенной воде, о своем дыхании, что должна снабжать себя кислородом, а то так и свалиться недолго в обморочное состояние. А потом я делаю замечание, что вроде как это женская уборная, но Лев непроницаем.
Темная аура таинственности его облика завораживает вмиг и притягивает магнитом, заставляя замолчать и просто подчиняться желанию, которое безмолвно велит принять удовольствие. Александров так быстро пересекает расстояние, оставляя в воздухе витать мускусный аромат его парфюма. Запах возбуждения присоединяется вместе с тем, как я чувствую ноющее ощущение внизу живота. Словно судорогой свело нутро и теперь без разрядки я не смогу обойтись. Это чувство напоминает мне о произошедшем мимолетном и страстном поцелуе у меня в кабинете, и, конечно, тело реагирует соответственно, покрывая мои щеки краской. Лев ухмыляется, а улыбка, касающаяся его губ, напрочь лишает меня всякого рассудка. Стало жарко. Слишком. Его дыхание касается моих приоткрытых губ. Мы смотрим пристально друг другу в глаза, не желая проигрывать бой, который ведем втихомолку.
