— Простите, офицер Фридманн, я не хотела… — Я уставилась в пол, понимая, что я скорее всего покраснела, и он это абсолютно точно заметил. — Я и правда не знаю, как вас благодарить.
— Ничего страшного, Аннализа. И прошу вас, зовите меня Генрих. Мне же всё-таки всего тридцать восемь, а не восемьдесят.
— Спасибо, Генрих.
— Пожалуйста.
— И всё же, откуда вы её достали?
— Из леса, конечно же. Я охотился всю ночь, и не знаю, что бы я делал, если бы вам не понравилось, потому что этих маленьких зверьков крайне трудно поймать.
Он произнёс это всё с таким серьёзным видом, что будь мне одиннадцать, то я бы ему наверняка поверила. Но мне уже было семнадцать, и потому я только рассмеялась и покачала головой.
— Не шутите со мной. Правда, откуда? Я же знаю, какая она должна быть дорогая.
— Давайте просто будем считать, что один человек вернул мне долг. — Ещё один уклончивый ответ. Ну а чего я, вообще-то, ожидала? Он же шпион, он этим на жизнь зарабатывает.
— Должно быть, большой был долг.
— Он мне всё ещё должен.
После очередной хитрой ухмылки я поняла, что ответа я от него так и не добьюсь.
— Так как насчёт кофе? — Хоть мне и не хотелось снимать мою новую шубу, в ней уже стало чересчур жарко.
— Почему бы и нет? У меня есть ещё около получала до моей следующей встречи, а она обещает быть ужасно скучной, так что… Чашка крепкого кофе это как раз то, что мне сейчас нужно.
Несмотря на мою настойчивую просьбу о том, чтобы Генрих подождал в гостиной, пока я сервировала небольшой ланч, он тем не менее проследовал за мной прямиком на кухню, скорее всего чтобы убедиться, что у меня всё было под контролем (ничего у меня под контролем не было). Он сам сварил кофе для нас обоих и вовремя обезоружил меня, забрав у меня огромный нож, которым я чуть не отрезала себе полпальца нарезая сыр для бутербродов. Наконец, понаблюдав какое-то время за моими бесплодными попытками найти сливки в холодильнике, Генрих Фридманн рассмеялся.
— А вы здесь много времени не проводите, не так ли?
— А что, так заметно?
— Я бы сказал, что да.
— У нас есть домработница. А моя сильная сторона — это сервировка, а не готовка.
С этими словами я с самодовольным видом организовала на подносе в идеальном порядке кофейные чашки, сливки, сахарницу, тарелки с закусками и столовые приборы, завёрнутые в салфетки, не забыв глянуть на моего гостя с видом: «Вот видите? Я и не так уж беспомощна на кухне». Он только покачал головой, всё ещё смеясь, подобрал поднос со стола и направился в гостиную. Мне, такой «прекрасной» хозяйке, ничего не оставалось, как последовать за ним.
— Знаете, вам стоит больше практиковаться на кухне, если вы не хотите своего будущего мужа голодом заморить.
Генрих ел свой бутерброд, который я сделала, с огромным аппетитом, несмотря на то, что все ингредиенты были нарезаны неровно и свисали с хлеба самым неприличным образом. Я аккуратно откусила от бутерброда, что он сделал, да так ровно, будто он сыр и хлеб по линейке ровнял.
— А что вас так волнует судьба моего будущего мужа?
— Просто жалко беднягу!
— Он женится на девушке, а не на поваре! И если хочет хорошо питаться, пусть нанимает домработницу.
— А что, если вы выйдете замуж за военного, а тут война начнётся, и вам придётся последовать за ним куда-нибудь, где горничных нет?
— Сильно сомневаюсь, что я выйду за военного. После того, как один из них мне голову о стену чуть не размозжил, я не очень-то большую симпатию к людям в форме начала питать, если вы понимаете о чем я.
— Я, между прочим, тоже форму ношу! Вы и меня в ту же категорию записываете?
Я не могла не рассмеяться над его театрально-расстроенным видом.
— Да нет же, вы… Вы совсем другой. Вы, как это называется? Секретная служба или где вы там работаете. — Моё любопытство как всегда взяло верх и я задала вопрос, мучивший меня на протяжении долгого времени. — Так чем вы на самом деле занимаетесь? За людьми шпионите?
Генрих отпил из своей чашки и наклонился вперёд, глядя мне прямо в глаза.
— Я могу вам рассказать о своей работе в деталях. — После нарочито драматической паузы он продолжил, все ещё с наигранно-серьёзным видом. — Но боюсь, после этого мне прийдется вас убить.
Я решила ему подыграть.
— И как именно вы бы меня убили, офицер Фридманн?
— Заставил бы вас раскусить капсулу с цианидом, что я ношу на себе.
— Да неужели?
— А что, вы мне не верите?
— Не очень-то, большой и страшный офицер СД Фридманн. Извините, но вы меня как-то совсем не пугаете.
Он сощурил на секунду глаза, как будто решая что-то в уме, а затем неуловимым движением вынул откуда-то из-за пряжки ремня маленькую капсулу, похожую на одну из тех, что доктор Крамер имел у себя в кабинете.
— Что это? — Я протянула было руку к загадочному предмету, но Генрих не позволил мне к нему прикоснуться.
— А вы как думаете? Цианистый калий.
Я все ещё разглядывала капсулу с недоверием, потому что всегда искренне считала, что яд был чем-то из шпионских историй, а не реальной жизни.
— Зачем вы тогда его на себе носите? У вас же есть пистолет, не проще ли застрелить ваших врагов, чем пытаться сунуть им это в рот?
— Ваша наивность меня искренне умиляет! — Генрих снова надо мной смеялся, только теперь я никак не могла понять причины. — Это не для моих врагов. Эта капсула — для меня. Каждый более или менее высокопоставленный офицер разведки носит на себе такую вот капсулу, в обязательном порядке.
— Я всё равно не понимаю…
— Это на крайний случай. Я работаю на СД, Аннализа, и информация у меня в голове стоит очень много. Если вдруг я провалю операцию и не дай Бог попаду в плен, эта капсула — единственный способ быстро и безболезненно убить себя, чтобы враги не смогли меня допросить.
— И вы на такое решились бы? — Я никак не могла поверить, что кто-то мог так запросто взять и добровольно окончить собственную жизнь, какие бы там ни были обстоятельства.
— Мне пришлось бы. Это моя обязанность, как офицера разведки. Я принёс клятву верности. — Он снова спрятал маленькую капсулу куда-то в ремень (я так и не заметила, куда) и допил свой кофе. — Не нужно хмуриться, юная леди. Это просто мера предосторожности, и уверяю вас, у меня нет намерений быть схваченным в плен в ближайшем будущем. К тому же, это ваша вина: вы меня спровоцировали и заставили вам её показать!
Он только что держал яд в руке, а сейчас шутил, как ни в чем не бывало, будто ничего и не произошло. Я находила его все более и более интересным! После того, как я проводила его до двери, он поблагодарил меня за ланч и пообещал прийти на моё выступление тем вечером. Это обещание, вместе с моей новой шубой, лежавшей на столе в прихожей, ещё больше улучшило моё и так прекрасное настроение. Я не удержалась и повернулась к столику, чтобы снова полюбоваться своим подарком, что оказалось большой ошибкой: прежде чем я это поняла, повернув голову, я обнажила часть шеи с темными синяками, оставленными руками Райнхарта, хоть я и провела пол-утра, стараясь их тщательно запудрить. Быстрым движением Генрих приподнял мой подбородок и начал разглядывать тёмные пятна на моей шее.
