ребра, и я прерывисто выдыхаю. Его просьба огорчает меня, и волна отвращения к себе накатывает на меня.
— Ты настолько уверен, что я собираюсь отвергнуть тебя?
Он качает головой.
— Нет. Но в моем сознании есть маленькое сомнение, которое говорит мне, что я недостаточно хорош, и это слишком чертовски громко, и я… Мне страшно. — Отис набирает в легкие побольше воздуха и отводит взгляд.
Я сжимаю руки, чтобы удержаться от того, чтобы не схватить его за лицо и не заставить посмотреть на меня.
— Я так чертовски боюсь потерять тебя, что просто хочу, чтобы комфорт моего воображения был со мной еще один день, — он делает паузу, сглатывает и, наконец, смотрит на меня.
— Завтра полночный поцелуй в честь семидесяти пятилетия университета. Приходи на поле Эндера, если ты чувствуешь, то же самое. И если ты не хочешь меня, тогда… — он морщится.
Я могла бы рассказать ему здесь и сейчас и избавить нас от суматохи такой мелодрамы. Но есть что-то настолько прекрасное в том, как он улыбается мне с такой пронзительной надеждой, таким благоговением, такими ожиданиями, что я смягчаюсь. Я позволю ему пофантазировать о том, что произойдет завтра.
И тогда я устрою ему еще лучший и гораздо более фантастический финал.
папа Сахнун
Пн 8:40
Позавтракай перед экзаменом.
Вт 21:16
Поставил твою машину.
Приберись в квартире.
Чистый дом — это чистый разум.
И обязательно приходи поужинать домой в эти выходные.
Маме грустно.
Ср 10:33
Мама сказала, что ты простужена.
Съешь, пожалуйста, суп и апельсин.
Если к завтрашнему дню ты не почувствуешь себя лучше, сходи к врачу.
Дай мне знать, если я тебе понадоблюсь.
Чт 19:21
Завтра мы ужинаем в «Ламонте», а не дома.
Грета
могу ли я заказать ужин из семи блюд
я хочу попробовать хотя бы один раз
папа Сахнун
Неужели я выгляжу так, будто сделан из денег?
Грета
ты хочешь, чтобы я снова погуглила твою зарплату, потому что я это сделаю
папа Сахнун
Нет.
Ты получишь одно блюдо, и все.
Чт 20:11
И закуску.
Глава 34. Полуночный поцелуй
Отис
— Просыпайся-просыпайся, — подсказывает ангельский голос. Нежное прикосновение к моей щеке и пышное тело, прижатое ко мне.
Я издаю довольный звук и придвигаюсь поближе к восхитительному источнику тепла. Волнистый смешок разливается по моему лицу. Мой разум гудит, грани осознания скрываются в моем полу-ясном состоянии.
— У тебя сработал будильник. Просыпайся.
Еще пять минут. Я не готов начинать день, не тогда, когда в этом сне для меня доступно так много страсти.
— Давай, принцесса. Если твой член может поприветствовать меня так рано, то и ты сможешь.
Это так похоже на Грету говорить такие вещи. Я хмыкаю от удовольствия. Моя иллюзия Греты прижимается ко мне все глубже, и мою кожу покалывает. Мои глаза, когда-то отгонявшие дремоту, закрываются крепче, чтобы подольше оставаться в этом сне, сопротивляясь ловушке, которую расставило для меня мое подсознание. Все это слишком реально. Мне плевать, если я опаздываю на утреннюю тренировку. Я приму словесную порку, если это означает блаженное существование в этой сфабрикованной реальности еще некоторое время.
— Пожалуйста, проснись. Мне нужно, чтобы ты показал мне эти красивые голубые глаза. Я в настроении для утреннего купания.
Она утыкается носом в мою шею, и мой подбородок приятно располагается на ее макушке. Вздох удовлетворения вырывается у меня, пока я борюсь со своим импульсом удовлетворить эти требования. Забавно, что даже в своих заблуждениях я отчаянно жажду доставить ей удовольствие.
— Резерфорд, — жалобно скулит она, ее слова заглушаются прижатием ее рта к моему горлу. — Просыпайся, просыпайся, просыпайся. Проснись и снова утопи меня в этих чувствах.
Я не подчиняюсь, но с обожанием улыбаюсь в ответ на эту мольбу. Ловкие пальцы тянутся вверх и проводят по моим векам и под глазами, волшебное прикосновение соблазнительно. Восторг переполняет меня, прикосновение мягкое, как взмах крыла бабочки.
И вот так просто я получаю благословение. Перед моими закрытыми глазами возникает яркое, и вполне реальное, видение Греты.
Она улыбается, выражение ее лица ярче, чем солнечные лучи в полдень. В уголках ее глаз появляются морщинки. Легкий румянец окрашивает ее щеки. Ее волосы взъерошены, выбившиеся пряди беспорядочно падают на лоб. Она носит это естественно, и мне это нравится. Я так отчаянно хочу отбросить это в сторону и запечатлеть там поцелуй.
Но летаргия давит на мои кости. Все в порядке. Я в ужасе от малейшего движения, которое разбудит меня. И все же мои глаза горят, как будто я… как будто я заземлен в реальности, а не плыву по течению в раю.
— Проснись и пой, — фальшиво поет она.
Черт, я подлый. Я и представить себе не мог ее с более красивым певчим голосом? Не то чтобы я был против ее ужасного пения. Если бы она позволила мне заполучить ее, я бы лелеял каждую диссонирующую итерацию песни «С днем рождения», которую она спела бы для меня.
Одна ее рука устроилась у меня под головой на импровизированной подушке, другая ее рука занята тем, что гладит мое лицо. Я заключаю ее в крепкие объятия, наши согнутые ноги переплетаются.
— Мириам, — восхищаюсь я.
— Хм?
— Я люблю тебя.
Грета из сна мурлычет мне в кадык, и рука, скользящая по мне, перенаправляет свое внимание на мои губы, проводя по ним взад-вперед.
— Я знаю.
Из меня вырывается смешок. Она бесцеремонна, но в ее ответе чувствуется скрытая нежность.
— Но как насчет того, чтобы ты проснулся и сказал мне это снова?
— Но тогда ты уйдешь, — со всей силой и осторожностью, на какие я способен, я переворачиваю нас и прижимаю ее к себе, ее тело сжимается под моим весом.
Грета ахает.
— Черт возьми, Отис, отстань от этих гребаных твинки.
— Только если ты позволишь мне есть тебя на десерт каждый вечер.
Она смеется, звук прерывистый.
— Милый. А теперь подними свою толстую задницу. Ты убиваешь меня.
Но это невозможно. Мечтательной Грете не нужно дышать. И если это так, то почему она так крепко цепляется за меня? Руки обвиваются вокруг моей шеи, лодыжки сцеплены у основания позвоночника, я запутался в ее объятиях, вырваться из ее цепких объятий стало невозможным.
— Перестань просить меня проснуться, — я зарываюсь щекой в ее волосы. Текстура такая мягкая и пахнет так похоже на нее. Даже если сегодня вечером ничего не получится, и я окажусь в затруднительном положении в жизни без нее, я надеюсь, что смогу снова вызвать в воображении подобные сны.
— Что
