— Красивый, блестящий, хороший.
Тол’чак убрал сердце-камень подальше от присосок на пальцах ворга.
— Нет-нет, смотри в середину.
Очень неохотно Григрел опустил руки и вытянул длинную шею. Запрокинув жабообразную голову, он вглядывался в реликвию народа огров.
— Блестящий, хороший…
И вдруг ворг запнулся, издав сдавленный вскрик.
Его взгляд заметался между Тол’чаком и камнем. В глазах, выпученных от ужаса, мелькнуло озарение. Он отпрыгнул и сжался в комочек. Двумя руками он отталкивал от себя нечто незримое.
— Плохой, плохой, мерзкий, плохой…
— Он знает. — Элена обернулась к Тол’чаку.
Тот кивнул и пристально посмотрел на скорчившегося ворга.
— Где, Григрел? Где это мерзкое плохое место?
— Нет, нет, нет. — Синекожий спрятал лицо в ладонях и упал ничком на камни. — Плохой идти нельзя. Мерзкая черная тьма плохо.
Элена протянула руку и ласково коснулась дрожащего плеча.
— Пожалуйста, Григрел, скажи нам.
Ворг поднял синеватую руку. Обернувшись, чтобы проследить, куда он указывает, Тол’чак увидел всю ту же остроконечную гору, о которой рассказывал Магнам.
— Ги’холлманти, — пробормотал он.
Услышав это, ворг забился в судорогах, будто пытаясь зарыться в скалу.
— Он знает старинное название наших рудников, — нахмурился Магнам.
— Большое зло способно пережить века. — Тол’чак покрепче сжал сердце-камень.
— По крайней мере, — Эр’рил повернулся к внушающей страх горе, — это подтверждает, что врата мантикоры здесь.
— Ты можешь провести нас туда? — обратилась Элена к жабообразному существу.
— Никто не ходить, — пропищал ворг. — Плохой, мерзкий.
— Ну пожалуйста, — прошептала ведьма.
Григрел только дрожал и корчился.
Мама Фреда протиснулась мимо Тол’чака.
— Может, предложить ему обмен? — сказал она. Воргам, кажется нравится торговля.
— Мой кинжал, — приказала Элена Джеррику.
Элв’ин кивнул и вложил рукоять в протянутую руку. Девушка показала кинжал существу. Покрутила его туда-сюда, чтобы скудный солнечный свет заиграл на клинке.
— Григрел…
Ворг завороженно следил за блестящим лезвием. Он уже выпрямился и сел.
— Сверкающий, хороший… — Его пальцы потянулись к кинжалу.
— Да. И он может стать твоим, если ты проведешь нас к плохому мерзкому месту. Покажи нам, где находится ночной камень.
— Никто не идти! — Григрел отдернул руку.
— Кажется, кинжал его не прельщает, — сурово произнес Эр’рил, погладив эфес вложенного в ножны меча. — Но у меня есть полоса доброй стали, которая может принудить его быть сговорчивее.
— Не надо никого принуждать, — возразила Элена. — Мы не имеем права. — Она вздохнула и нахмурилась.
И тут Тол’чаку пришла в голову мысль. Он поравнялся с ведьмой и протянул воргу сердце народа огров. Преломляя солнечные лучи, камень алел рубиновым светом.
— Григрел, покажи нам путь в плохое мерзкое место. Тебе не нужно будет идти туда самому. Просто покажи дорогу, и я отдам тебе этот камень.
Ворг поднял голову, его желтые глаза впились в сердце-камень. Он облизнулся.
— Блестящий, яркий… Прибегут много самок.
— Ого! — воскликнул Магнам. — Теперь понятно, почему он так любит все блестящее.
— Показать? — Григрел смотрел на Тол’чака. — Никакие ходить.
— Да, только показать, где это находится.
Ворг потянулся к камню, дрожа от вожделения. Один глаз его сузился. Казалось, синекожий не может решиться.
Тол’чак начал засовывать самоцвет обратно в сумку, но Григрел стремительно выбросил вперед руку, пальцы с присосками намертво вцепились в блестящую поверхность.
— Похоже, ворг не возражает против заключения сделки, — усмехнулся Магнам.
— Я вести вас. — Григрел поднял взгляд на Тол’чака. — Быстро, быстро, быстро, быстро…
Огр вырвал камень из его пальцев и решительно спрятал в сумку.
— Отдам. Когда ты приведешь нас.
Ворг насупился, но кивнул.
Заручившись помощью проводника, отряд продолжил подниматься по извилистой тропе на склоне Драконьей Спины. Григрел прыгал впереди, легко преодолевая подъем, недовольный медлительностью спутников. Ворг оказался большим знатоком возможных опасностей. Даже Веннар перестал бурчать после того, как Григрел не дал ему наступить на тщательно замаскированную нору ядовитого паука.
Но даже с проводником дорога вверх заняла весь день до сумерек. Наконец путешественники достигли гребня хребта и замерли, рассматривая раскинувшиеся внизу пустынные земли.
Магнам украдкой вытер глаза.
Обширное плато состояло из голых скал и узких долин. Только кое-где пробивалась зелень, указывающая на возможную жизнь, а вся остальная местность представляла собой красные скалы и обточенные непогодой валуны. Отсюда можно было разглядеть древние заброшенные рудники — многочисленные черные дыры, усеивающие голые склоны гор, отчего те казались переболевшими оспой. Русла пересохших рек перечеркивали землю, будто старые боевые шрамы, а ветер и дождь превратили торчащие к небу скалы в подобие причудливых изваяний. Казалось, будто все королевство обглодано до костей и отдано на милость стихиям. Тол’чак никогда не видел места более пустынного.
— Я чувствую здесь смрад порчи, — проговорила Мама Фреда, а тамринк сжался и прильнул к ее плечу. — Как будто вся жизненная сила отсюда высосана.
— Добро пожаловать на нашу родину, — с горечью сказал Веннар и отвернулся.
— Это влияние Темного Властелина. — Элена положила ладонь на плечо д’варфа. — Его прикосновение отравило ваши земли, но все можно исправить. Пока в твоих жилах течет кровь, ты можешь надеяться излечить свое королевство.
Веннар кивнул, но глаза его были полны отчаяния. После краткой передышки отряд двинулся дальше, следуя за воргом. Он повел их по крутой каменистой осыпи, где Джеррик сразу поскользнулся и едва не свалился вниз. Эр’рил поймал капитана и остаток пути поддерживал его. Элв’ин очень устал за время пешего перехода, но вернуться в носилки наотрез отказался. Мама Фреда шагала рядом с ним.
К счастью, вскоре они вышли в долину. Идти стало легче. Ворг вел их по дну пересохшего ручья, зажатого между отвесными утесами и беспорядочными нагромождениями валунов. Вокруг ничего не двигалось. Не слышалось ни единого звука. Их шаги громом отдавались в ушах Тол’чака. Он фыркнул. Здесь даже воздух пропитан смертью.
К этому времени сумерки сменил глубокий ночной мрак.
