Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
В связи с докладом де Пинедо в дискуссии был затронут вопрос о Verlagssystem. Он обсуждался в терминологическом плане и по существу. Г. Келленбенц (ФРГ), указав на существование польского термина naklad, соответствующего немецкому Verlag, подчеркнул вместе с тем отсутствие аналогичного понятия во французском языке. Он предложил термин «протоиндустриализация» или «протоиндустрия» (protoindustrie). За этой стадией «предпромышленности» следует фабрика (fabrique), а потом уже завод (usine). Сославшись на доклад М. Кульчиковского, где было показано разделение прядения (filage) и ткачества (tissage) между двумя разными категориями производителей при рассеянной мануфактуре, Келленбенц указал на возможность подобного разделения труда в международном масштабе. Однако запрещение ввоза какого-либо продукта может привести к развитию собственной промышленности в том центре, куда запрещен ввоз. Так, запрещение миланским герцогом в конце XV в. продажи шелка в Ульм из района Комо привело к созданию в Ульме собственной шелковой промышленности[1373].
М. Кульчиковский (ПНР) остановился на особенностях крестьянского ремесленного производства в Польше XVIII в., повторив основные положения своего доклада (о нем см. выше) и подчеркнув отсутствие цеховой организации в среде деревенских ткачей. Цехи не возникли в деревне даже после восстановления городских цехов, производство носило семейный характер, религиозное сознание тормозило развитие экономики еще в XIX в.[1374]
Валлерстейн (США) поставил вопрос о Verlagssystem как более низкой форме организации труда по сравнению с капиталистической системой[1375].
Вальтер Эндреи (Будапешт) в докладе «Текстильные цехи в борьбе против технологических нововведений» показал отношение к техническим новшествам со стороны цехов и муниципалитетов в Западной Европе и специфику внедрения тех же изобретений в странах «к востоку от Эльбы» (Пруссия, Австрия, Венгрия, Чехословакия, Польша)[1376]. До жесткой регламентации ремесел в XIV–XVI вв. ремесленники относились сравнительно терпимо к техническим новинкам. Многие фундаментальные усовершенствования технологии текстильного производства датируются временем до XV или даже до середины XIV в. (трепальная мельница для конопли, прялка с лопастью, прядильная машина, веретено, рама, широкие ткацкие станы для двух ткачей, сукновальня и др.).
Старые изобретения, внедренные кое-где еще до XIV–XV вв., в других местах нередко отвергались, и борьба за их введение носила напряженный характер. Иногда технические новинки объявлялись выдумкой дьявола.
Основные причины сопротивления цехов или муниципалитетов распространению новой техники в XIV–XVIII вв. состояли в том, что рационализация производства сокращала число работников, и так ограниченное цеховыми уставами, нарушала утвержденную технологию (а с ее соблюдением был связан и сбыт продукции), требовала выработки новых технических навыков и приемов, подчас ухудшала качество изделий.
Борьба по вопросу о технических нововведениях могла вестись между цехом и муниципалитетом, между цехами, внутри цеха между более и менее состоятельными членами корпорации, между разными ответвлениями ремесла. В ганзейских городах, таких как Нюрнберг или Франкфурт, обычно побеждал патрициат, господствовавший в муниципалитете. Иначе обстояло дело там, где в муниципальном совете цехи имели широкое представительство (Цюрих, Страсбург) или монополию (Аугсбург, Кёльн, города Фландрии). Позиции сторон варьировались в зависимости от экономической конъюнктуры и местных условий.
Для стран «к востоку от Эльбы» (в которых утвердилось крепостное право) было характерно, во-первых, более позднее (главным образом в XVIII в.) усвоение изобретений, распространенных на Западе, во-вторых, беспрепятственное внедрение их на сеньориальных или государственных мануфактурах (не находившихся под контролем цехов), в-третьих, использование в отдельных случаях цехами новой техники, установленной на сеньориальных мануфактурах (это имело место, когда цех оказывался «наследником» разорившегося мануфактуриста)[1377].
Во время дискуссии было указано, что примеры, приведенные Эндреи для континента, находят прямые аналогии в Англии (правда, в тексте доклада Англия тоже фигурирует).
Спирос Асдрахас (Париж) в докладе «Цехи в Греции в период оттоманского господства: экономические функции» охарактеризовал положение греческих цехов в XVI – середине XIX в. (главным образом – в последней трети XVIII – первой четверти XIX в.). Вопрос о возможной преемственности цехов оттоманской эпохи от организации ремесла в Византии не поддается решению, так как наиболее ранние сведения, касающиеся греческих цехов, относятся к XVI в. Практически автор не касается времени до XVIII в., если не считать двух примеров из истории XVII в., которые выглядят довольно изолированно.
В начале доклада рассматриваются взаимоотношения между мастерами и рабочими. Зарплата гарантировалась только тем рабочим, кто нанимался с согласия мастеров и не покидал работу ранее условленного срока; мастер, увольнявший рабочего «без причины», принуждался к выплате ему годовой зарплаты. Рабочий не имел права участвовать в производстве своими деньгами, он мог лишь ссужать их под проценты. На деньги рабочего не разрешалось ни ему самому, ни мастеру покупать орудия и средства производства. Денежные доходы рабочего не должны были функционировать в качестве торгового капитала. Следовательно, рабочий был лишен возможности выступать в роли «простого товаропроизводителя» («producteur des marchandises simple»). Эта роль целиком принадлежала мастеру. Стремлением не допустить рабочих в число хозяев производства определялось и запрещение производственных товариществ между мастером и рабочим, а также между мастером и посторонним лицом (кроме сына другого мастера, но и в этом случае только с согласия цеха).
Затем автор переходит к изучению «динамики по вертикали» (la mobilite verticale) внутри цеха, подразумевая под этим изменение личного состава цеха, пополнение которого шло за счет посторонних и сыновей мастеров. Хотя для первых вступительный взнос был вдвое больше, чем для вторых, удельный вес посторонних при приеме увеличился, например, в цехе ткачей с 40,91 % в 1770–1779 гг. до 83,85 % в 1810–1818 гг. Правда, причину этого явления автор не выясняет.
«Динамика по горизонтали» (la mobilite sociale horizontale) выступает в докладе как накопление изменений во взаимоотношениях между мастерами одного цеха на почве приобретения и распределения сырья, которое покупалось либо на рынке, либо в местах его добычи и первичной обработки. Обычно членам цеха предписывалось покупать одинаковое количество сырья, но это правило, поддерживаемое больше цеховой этикой, чем штрафами, могло и нарушаться. Покупка сырья на месте, в деревнях или на постоялых дворах, означала отступление от старинной традиции, согласно которой продавец должен был сам искать покупателя. Регламенты нередко запрещают членам цеха покупать материю в деревнях или на постоялых дворах и требуют, чтобы они ждали продавца в своих мастерских. Купивший не имел права отказать в части сырья собрату по цеху, если тот обращался к нему с подобной просьбой. Несмотря на наличие ремесленников, работавших вне системы цехов, контроль цеха над рынками сырья носил всеобъемлющий характер. Известны случаи, когда цех был обязан покупать сырье для всех своих собратьев и потом распределять его поровну между ними (кожевенники г. Козане).
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 157
