отмахнувшись. – У меня нет для тебя денег. Кыш. Уходи.
– Мне не нужны деньги, – сказала Крадунья. – Мне нужно заключить сделку. Ради информации.
– Да что мне от тебя может понадобиться? Ничегошеньки!
– Так вы его от меня и получите, – сказала Крадунья, расслабляясь. – Я же в этом просто дока. Уйду – и что вам останется? Ничегошеньки. Просто ответьте на один вопрос.
Крадунья сгорбилась на скамейке, не двигаясь. Потом почесала зад. Женщина засуетилась, как будто собиралась уходить, и Крадунья придвинулась поближе к ней.
– Ты нарушаешь регламент о нищенстве, – заявила женщина.
– Я не побираюсь. Я торгуюсь.
– Ну ладно… Что ты хочешь знать?
– Есть ли в этом городе место, – спросила Крадунья, – куда люди запихивают все свои записи, чтобы сохранить их в безопасности?
Женщина нахмурилась, затем подняла руку и указала вдоль улицы, которая вела к похожему на курган бункеру в центре города. Он был достаточно велик, чтобы возвышаться надо всем в округе, выглядывая над вершинами траншей.
– Ты имеешь в виду место, похожее на Грандиозный Индициум? – спросила женщина.
Крадунья моргнула, потом склонила голову набок.
Женщина воспользовалась случаем и сбежала в другую часть сада.
– Оно всегда там было? – спросила Крадунья.
– Хм, да, – сказал Виндль. – Ну конечно было.
– Серьезно? – Крадунья почесала в затылке. – М-да.
12
Лозы Виндля протянулись вверх по стене переулка, и Крадунья вскарабкалась по ним, не заботясь о том, что привлечет внимание. Она перебралась через верхний край в поле, где фермеры смотрели на небо и ворчали. Времена года сошли с ума. Предполагалось, что дождь будет идти постоянно, – плохое время для посадки, так как вода смывала пасту с семенами.
Но дождя не было уже несколько дней. Ни бурь, ни воды. Крадунья шла вперед, мимо фермеров, которые намазывали пасту: семена должны были превратиться в крошечные полипы, которые в конце концов вырастали до размеров больших камней и наполнялись до отказа зерном. Если размять это зерно – вручную или воспользовавшись бурей, – то получится новая паста. Крадунья всегда удивлялась, почему у нее не растут полипы в желудке после еды, и никто так и не дал ей толкового ответа.
Растерянные крестьяне работали, подоткнув шиквы. Крадунья шла мимо и старательно прислушивалась. Она пыталась услышать.
Это было единственное время года, когда крестьянам не нужно было работать. Конечно, они посадили немного треба, чтобы он рос в трещинах, – это растение могло пережить наводнение. Но предполагалось, что им не придется сажать лавис, талью или клему – гораздо более трудоемкие, но и более прибыльные культуры.
И все же они здесь. А если завтра пойдет дождь и смоет все плоды их труда? А если дождь больше никогда не пойдет? Городских цистерн, за долгие недели Плача заполнившихся водой до краев, навечно не хватит. Крестьяне были так встревожены, что она заметила несколько спренов страха: похожие на шарики пурпурной слизи, они собирались вокруг насыпей, где люди сажали будущий урожай.
Спрены жизни, словно контрапункт, оторвались от растущих полипов и, подпрыгивая в воздухе, увязались за Крадуньей. Клубящаяся, светящаяся зеленым пыль. Впереди нее возвышался Грандиозный Индициум, похожий на макушку лысого человека, выглядывающую из-за спинки кресла, в котором он сидел. Этакая огромная и округлая каменная глыба.
Все в городе вращалось вокруг этой центральной точки. Улицы поворачивали к ней, закручиваясь спиралью, и когда Крадунья приблизилась, увидела, что вокруг Индициума в камне высечено широкой полосой пустое пространство. Круглый бункер не радовал глаз, но от бурь точно защищал.
– Да, от этой центральной точки дороги действительно идут под уклон, – заметил Виндль. – Похоже, тут изначально располагалась возвышенность – и люди, наверное, решили превратить ее в крепость.
Крепость для книг. Люди иной раз ведут себя очень странно. Внизу толпы местных – в основном ташикки – входили и выходили из здания, к которому вели многочисленные зигзагообразные наклонные тропы.
Крадунья устроилась на краю стены, свесив ноги.
– Похоже на кончик болтающихся причиндалов какого-нибудь парня. Как будто у него был такой короткий меч, и все так жалели его, что сказали: «Эй, соорудим-ка огромную статую в его честь, и хотя на самом деле он крошечный, будет казаться о-го-го каким здоровенным!»
Виндль вздохнул.
– Это было не грубо, – заметила Крадунья. – Это было очень поэтично. Старина Беловолосый сказал, что если речь об искусстве, то грубости не существует. Ее заменяет изысканный вкус. Вот почему во дворце можно повесить картины с голыми дамами.
– Госпожа, разве это не тот человек, который позволил марабетийскому большепанцирнику себя проглотить?
– Ага. Чокнутый, как полный ящик пьяных норок. Я скучаю по нему. – Ей нравилось притворяться, что его на самом деле не съели. Он подмигнул ей, когда прыгнул в зияющую пасть гигантского большепанцирника, шокировав толпу.
Виндль собрался в катушку, образуя лицо – глаза из кристаллов, губы из крошечной сети лоз.
– Госпожа, каков наш план?
– План?
Он вздохнул:
– Нам нужно попасть в это здание. Вы просто собираетесь делать все, что вздумается?
– Очевидно.
– Могу я кое-что предложить?
– Если это не связано с высасыванием чьей-то души, Приносящий пустоту.
– Я не… Послушайте, госпожа, это здание – архив. Судя по моим знаниям об этом регионе, комнаты там будут заполнены законами, записями и отчетами. Их тысячи – точнее, тысячи тысяч.
– Да, – сказала она, сжимая кулак. – Среди всего этого наверняка есть записи о странном!
– А как именно мы найдем нужную информацию?
– Запросто. Ты все прочитаешь.
– Э-э… прочитаю.
– Именно. Мы заберемся туда, ты прочитаешь их книги, а потом мы разберемся, где случились странные события. Это приведет нас к обеду Мрака.
– Я прочитаю… всё?
– Ага.
– Вы хоть представляете, сколько информации может храниться в этом месте? – спросил Виндль. – Там будут сотни тысяч отчетов и журналов с записями. И если говорить без обиняков, то да, это число больше десяти, так что вы не можете сосчитать до него.
– Я не идиотка, – огрызнулась она. – У меня еще на ногах пальцы есть.
– Это все равно гораздо больше, чем я могу прочесть. Я не в силах просеять всю эту информацию для вас. Такое невозможно. Такому не бывать.
Она внимательно посмотрела на него:
– Ну ладно. Может быть, я смогу достать тебе одну душу. Какого-нибудь сборщика налогов… только вот они не люди. Сгодится? Или тебе нужны, например, три такие, чтобы составить душу одного нормального человека?
– Госпожа! Я не торгуюсь!
– Да ладно. Все знают, что Приносящие пустоту любят хорошие сделки. Это обязательно должен быть кто-то важный? Или это может быть какой-то тупой парень, которого никто не любит?
– Я не ем души! – воскликнул Виндль. – Я не пытаюсь торговаться! Я лишь констатирую факты. Я не в силах прочитать всю информацию в этом архиве! Почему вы не можете просто понять, что…
– Ой, ну хватит щупальцами размахивать, – сказала Крадунья, покачивая ногами и стуча пятками по каменному утесу. – Я тебя слышу. Не могу не слышать, учитывая, как сильно ты разнылся.
Позади фермеры спрашивали, чья она дочь и почему
