class="empty-line"/>
— Автор написал тебя уродом, или ты не человек? — выгнул бровь старый Архимаг.
— Второе, — легко отозвалась Белая часть.
— Сдохни, — предложила Черная.
Зецу бросился вперед. В ближнем бою он был очень слаб, но Архимаг был и того слабее. Более того, в черной и белой руке выросло по крепкой и заостренной ветке, являющей собой настоящее оружие. В мире шиноби Стихия Дерева когда-то считалась самой сильной, и уж кто-кто, а Зецу идеально знал, как с ней управляться.
Ловен телепортировался и бросил в монстрика заморозку. Уродец ушел от заклинания и тут же шмыгнул под землю. Архимаг нахмурился, признавая врага проблемным, и выстроил своих зомби вокруг себя, дабы сдержать рвущиеся в ближний бой войска Шоурая.
А тем временем Зецу закончил складывать печати.
— Стихия Дерева: Величественный Праведный Лес!
Этой техникой не владел даже Первый Хокаге, так как попросту не знал о ней. И не догадался придумать сам. А меж тем гигантские деревья, неустанно поглощающие чакру, проростали прямо из-под земли и свивались вместе, грозя в таранном ударе расплющить Архимага по земле.
Но Ловен лишь облегченно выдохнул и вскинул обе руки вперед, держа в одной из них неизменную флягу. Как и много лет назад, когда Сенсома решил проверить его в бою, Архимаг послал вперед ману. Не заклинание, порожденное ей, и не проклятие, сложенное из нее, а ее саму. Свою чистую и могучую силу повелителя реальности в ранге Архимага.
И великая техника Зецу развалилась дровами.
— В мире шиноби полно сильных людей, — усмехнулся Ловен. — Но ваш страх перед деревяшками я не понимаю. Для Архимага это — плевок.
— Сраный Ловен! — стукнул в сердцах Зак по своему столу. — Этот урод, он… он!..
— Даже если он самый сильный из твоего Континента, как он приносит столько проблем, маг? — Дан сложил руки на груди.
— Очень просто, шиноби, — наконец отреагировал на оскорбление окрысившийся Зак. — Он тут жил! Двадцать лет жил и, похоже, изучал вас. Он знает, чего шиноби не ожидают от Архимага. И знает, чего ожидать от шиноби. А вот ты вообще ни дьявола не знаешь о нас!
— Зато знаешь ты, Зак, — вскинул голову Като. — Тогда просто пойди туда и убей его.
— И оставить командование?!
— А кем ты будешь командовать, если он все испортит?
* * *
Их недооценили. Сашими и Ловен бушевали так, будто бы в сухом лесу использовали Стихию Огня. Сенсома видел это по реакции клонов Шоурая и самого Изуны — они недооценили его вечных спутников. Карума разошелся до Седьмых Врат и сражался с Данзо на равных. Сдерживал его. Хирузен бился с Ооноки и ближайшими марионетками. Их в расчет брали. Тот же Минато постоянно курсировал по всему полю боя, помогая то тут, то там. Его техника Бога Грома была почти совершенна, поэтому он, можно сказать, сдерживал всех их.
Но вот Ловена и Сашими недооценили, и теперь Сенсома чувствовал, как стало легче уничтожать врага.
— Не отвлекайся, Сен-кун! — крикнул ему Изуна, активируя технику гравитации и запуская в него огромный булыжник.
Сразу же за ним Сенсома почувствовал целый отряд шиноби. И они были исключительно сильны в ближнем бою. Поэтому он усмехнулся и метнул свой меч прямо в центр булыжника. А когда тот раскололся, к врагам из обломков вылетел Математик Боя в Шестых Вратах Направления.
И продолжил собирать кровавую жатву.
* * *
— Мразь, — прошипел Минато, вынужденный оказаться рядом с девчонкой Узумаки.
Она стояла в красивой изящной стойке и тяжело дышала. Ее время пришло. Две минуты техники были исчерпаны, и, закусив губу, Сашими пыталась не расплакаться от обиды. Она не переломила ход битвы! Она успела заметить, как силы марионеток истончились, но именно перелома не случилось.
А время кончилось.
— Я — Узумаки! — гордо вскинула Сашими голову, не собираясь показывать Шоураю своей слабости. — И буду соответствовать своему Узукаге!
Ее порыв был очень быстрым, но Шоурай-Минато успел уйти от атаки. А вот те, кто оказался за его спиной — нет. Чудовищной силы удар раскрошил землю, проложил по ней расширяющуюся с расстоянием расщелину и сотряс марионеток, посылая их на смерть в острые камни зева земли.
Минато оказался за ее спиной, но чертовка почувствовала это, уверенно развернулась и четкими атаками заблокировала ему возможности для нападения. Она не боялась. Не отвлекалась. В бою она была удивительно похожа на своего учителя, и Шоурай, уже не раз сражавшийся с ним, скалился еще сильнее — он ненавидел эту силу и уверенность!
Но всему приходит конец. И конец так же пришел к невероятной мощи девушки. Теперь кунай Минато по ней доставал. И он, сделав три глубоких надреза на ее руках и ноге, криво усмехнулся, сплюнул под ноги и прыгнул, уходя на другую точку. Время помогать Каруме. А слабачку добьют.
Сашими пошатнулась, сплевывая кровь. Лимит она превысила ненамного, но… Проблемы обеспечены.
— Я слишком… мало… — ее зашатало, перед глазами поплыло и Узумаки осела на землю. — Мало сделала…
Буквально вслепую она вывела вокруг себя фуин. Тут же влетевшая в него техника Огня распалась жидкими каплями, а десяток мощных пинков даже не пошатнул. Барьер Одиночества — техника Узумаки, позволяющая пользователю закрыться на несколько минут почти от любых воздействий. Но и самому стать бесполезным. А учитывая ее сложность, шиноби, который ее применяет, лишает союзников огромного мастера.
Тем не менее, Сашими теряться не собиралась. Уже в барьере она сложила особые печати. Такие, которые даже в ее клане знали единицы. А складывать могло лишь трое.
Призыв Шинигами.
— Вы знаете, Сенсома-сама, я знала, что так будет. Я должна была так погибнуть еще двадцать три года назад. Тогда меня прервал Мизукаге, а потом спасли вы. Вы подарили мне эти двадцать три года. И не просто двадцать три года, а двадцать три года с вами! Это? Это слезы, Сенсома-сама. Я плачу от счастья, поверьте. Я радуюсь, что люблю вас. И умираю за это. Вернее нет, не так! Я добровольно отдаю свою душу… Любви к вам. Это же так романтично!
Искаженный самой кромкой демон, которого клан Узумаки назвал Шинигами, появился над плачущей девушкой. Ему не мешал Барьер, не мешали и техники, тут же вылетевшие в него. Среди марионеток Шоурая (удивительно) не было членов клана Узумаки. Он боялся Узукаге, справедливо полагая, что его раскроют, если он посмеет
