офицер? – услужливо спросил охранник.
– Давай без газа.
Через две минуты Степан принёс пластиковую бутылку. Иван открыл её сам, но было видно, с каким трудом даётся ему эта простая операция.
– Очень больно?
– Пока, наверное, ничего.
Джастин присел рядом.
– Не думал, что тебе поручат меня допрашивать, – сказал Иван, усмехаясь.
– Нет, не мне, – помотал головой Джастин, – тебя допрашивать Марк будет лично.
– Я так и предполагал, – кивнул Иван, и в голосе его не было страха, вообще ничего не было, кроме безразличия. – Какой это город хотя бы? Меня долго везли, и балаклаву с глаз сняли только в камере.
– Славянск.
«Далековато до фронта».
Пару минут они курили молча.
– Дэнни, почему ты это сделал?
– Тебе зачем? Ты всё равно не поймёшь.
– Это правда, что ты родился в России и считал себя русским?
– Правда. Я и сейчас считаю себя русским.
Джастин засомневался.
– Ты даже внешне непохож…
– Да. Это не имеет значения. Я, если хочешь знать, успел найти свою родную семью.
– Значит, ты не жалеешь?
– Жалею. Очень жалею. Знаешь, о чём?
– О чём, Дэнни?
– У меня была возможность застрелить Порошенко. Здесь, в Славянске. Я этого не сделал. Я считал, что смогу ещё быть чем-то полезен моей Республике. Очень жаль. И жаль, что мне не удалось спасти пассажиров гражданского самолёта. Я честно попытался.
Однокурсник внимательно посмотрел в его большие тёмные глаза.
– Вот этого я действительно не понимаю. Ну хорошо, ты русский, стал помогать русским, в этом есть логика. Но почему ты решил рисковать жизнью ради пассажиров, они же малайцы, они в любом случае тебе совсем чужие…
– Я же сказал, что ты не поймёшь, – ответил Иван с улыбкой, которая для собеседника показалась совсем уже дикой. Он с сомнением покачал головой.
«Интересно, он действительно сам по себе или от Марка, прощупывает мой настрой?»
– Я могу тебе чем-то помочь, Дэнни?
– Да. Принеси мне пистолет с одним патроном. И по возможности поддержи локоть, а спускать курок буду сам.
Джастин опустил глаза.
– Извини, не могу. Потому что тогда я завтра окажусь на твоём месте как твой пособник. Тебе, видимо, есть за что умирать, а я жить хочу. Ты знаешь, что в степи уложил двоих спецназовцев насмерть и ранил троих?
– Буду знать, – улыбнулся Иван.
– Марк запретил им стрелять в тебя на поражение. Только по рукам, чтобы обезвредить. Ты ему нужен живой.
«Мог бы и сразу догадаться».
– Может, оно тебе и не понадобится. Марка пока нет на месте, он приедет скоро, ему уже позвонили… Есть шанс, что он тебя простит. Он хочет обернуть эту ситуацию в свою сторону, как будто ты не сам сбежал в Донецк, а по заданию, ну ты понял… Подумай пока, что ты можешь предложить. Марку выгоднее с тобой договориться, попробуй поторговаться с ним…
Иван усмехнулся.
– Спасибо, конечно, Джастин, за такое участие в моей судьбе, только боюсь, что ничего не получится. Я не соглашусь. Совсем.
Однокурсник даже отодвинулся в сторону от неожиданности.
– Ты дурак? Тебя же Марк на кусочки разрежет…
– Я в курсе.
– Ты на что-то надеешься? Или рассчитываешь, что Марк…
– Нет. Иначе я не просил бы тебя о том, о чём я тебя попросил. Ты с Марком служишь меньше года, а я его знаю почти всю жизнь, я у него на коленях сидел, когда мне было шесть или семь лет, и я знаю абсолютно точно, что рассчитывать мне не на что. Так что у меня к тебе будет другая просьба.
– Какая, Дэнни?
– Моё русское имя Иван Беляков, позывной Янычар. Это, думаю, уже ни для кого не секрет, а отрицать очевидное я не собираюсь. Когда меня не будет в живых, найди мою страницу в русской социальной сети «Одноклассники», там флаг ДНР на аватаре, и напиши в открытый доступ, в комментариях напиши о том, как это случилось. Больше ничего не надо.
– Хорошо, – вздохнул Джастин, поднимаясь, – но я всё-таки подумаю, что можно сделать, чтобы ты остался жив. Хотелось бы ещё посидеть с тобой в баре… Но ничего не могу обещать. Между прочим, о том, что ты в Донецке, Марк откуда-то узнал ещё до того, как тебя хватились здесь.
«А вот это важно. Это очень важно. Если я, конечно, отсюда выберусь».
У самой двери он обернулся и тихо сказал:
– Чтобы поговорить с тобой, я дал Степану десять долларов. Имей в виду на всякий случай. Ну и… не говори никому, что я тут был, если получится. Удачи тебе, Дэнни, до свидания.
– Не поминай лихом, – ответил Иван.
Некоторое время он сидел неподвижно, вслушиваясь в звуки угасавшего дня за оконной решёткой и в шаги охранника за дверью.
Шаги приблизились и затихли. Осторожно, едва дыша, Степан заглянул в глазок камеры и быстро отступил в сторону.
Попробовать заговорить, что ли? А что ему терять? Теперь надо испробовать все возможности, даже самые фантастические…
Иван поднялся, подошёл в двери, как можно мягче стукнул в металл костяшками пальцев, но боль всё равно отозвалась в раненом плече.
– Чего Вам… пан офицер? – открывший окошко в двери Степан запнулся, не зная, как обратиться к Ивану в его нынешнем положении. Начиная с Майдана, он повидал множество западных спецов, но американца в расстрельном подвале видел впервые.
– Степан, а давай рванём вместе в Донецк? – быстро заговорил пленный. – Всё будет, и деньги будут, я организую. Только бы до Донецка добраться… Ты умеешь водить машину? Я знаю, где перейти фронт…
