– Все именно так, – признал Милан. – В этом смысле я виновен в преступлении, в котором вы меня обвиняете, ваше величество.
Было в Белой Королеве что-то пленительное, и, даже осознавая грядущую погибель, Милан не мог противиться ее очарованию. В тесноте кареты улавливался дивный аромат. Красота облекшейся плотью легенды ублажала глаз. Только увидеть ее – уже счастье. Апогей его жизни. И какие прекрасные чувства наполняют душу, когда она тебе улыбается!
– В свое оправдание могу лишь сказать, что я пытался добиться мира. Я поступил так, чтобы остановить эту войну.
– Я знаю. – И королева действительно улыбнулась.
Милана охватило острое чувство счастья, точно полумрак кареты озарился ярким светом.
– Ты хотел лучшего для Цилии. И поэтому сейчас ты стоишь здесь передо мной, а не сложил голову на плахе. Я хотела поговорить с тобой, понять тебя, прежде чем принимать решение о твоей участи.
– Разве в вашей легенде не говорится о том, что вам ведомы порывы сердец каждого из ваших подданных? Каждого человека, который родился в Цилии, ваше величество?
– Быть может, это и так, Милан. Но знать ваши сердца – это одно, а знать ваши мысли, из которых рождаются решения, – совсем другое. Я чувствую, что в тебе нет зла. И в то же время ты навредил мне. У тебя необычайный дар: истории, которые ты уже рассказал, не исчезнут, если сегодня вечером я решу оборвать твою жизнь. Быть может, после твоей гибели они станут еще сильнее. Мне понравилась твоя мечта о стране, где текут молоко и мед. Хотелось бы мне, чтобы однажды Цилия стала такой, как ты рассказал. И я знаю, что мне нужно сделать, чтобы твоя мечта стала явью. Но ты способен в любой миг воспрепятствовать мне. Кроме того, есть кое-что еще… какая-то сила, которая хранит тебя. Эта сила исконно чужда мне. – Королева смотрела на него так, словно хотела взглядом извлечь таившуюся в Милане угрозу на свет Отца Небесного и разглядеть ее со всех сторон.
Милан попытался расправить плечи: ему хотелось держаться мужественно, что бы ни случилось. Но когда юноша ударился головой о низкий потолок кареты, ему показалось, что стало еще теснее, чем в те дни, когда он оставался здесь в заточении.
– Твое пребывание в Цилии подходит к концу. Впрочем, императрица думает так же и о твоем отце – и его присутствии на острове. Она заберет его в Далию и казнит на Площади Героев.
– Но… – Милану почудилось, что в его жилах течет не кровь, а жидкий лед. Юношу бросило в дрожь. – Это не справедливость, а… Как она может…
– Императрица считает, что верховный священник и тайный орден, в котором он состоит, совершили ужасное предательство. Сасмира сражалась за трон с самого рождения. И хотя это казалось невероятным, она стала правительницей империи. Столь великих целей можно добиваться только благодаря непреклонности. К себе самой – и всем, кто стоит на пути. Жизнь ожесточила ее. Я не сомневаюсь в том, что приговор будет приведен в исполнение. Твой отец умрет на том же эшафоте, на котором он сжег Фелицию, Меч Роз. Но в отличие от нее он уже не вернется. Он умрет под своим именем на глазах тысяч свидетелей. Его смерть будет окончательной и бесповоротной. Чувствуешь ли ты удовлетворение?
«Если бы она действительно имела представление о порывах всех сердец на острове, то знала бы ответ на этот вопрос», – подумал Милан.
Но существовали и другие легенды о Белой Королеве, в которых говорилось, что она читает мысли. В чем-то она была права. После смерти Фелиции Милану хотелось собственноручно убить отца. Он ненавидел Нандуса всем сердцем. Но это чувство поблекло, ушло, и Милан сам не знал, когда это произошло. Просто больше его не было. Оно прекратило жить в его душе. И ненависть эта умерла тихо, неприметно. Теперь Милана совсем не радовала мысль о том, что его отцу уготована гибель.
Невзирая на все их противоречия, Милан знал, что отец всегда хотел лучшего для Цилии. Он никогда не сражался за самого себя. Ради гордыни.
– Его смерть уже предопределена, – с гнетущей решимостью произнесла Белая Королева. – Но у тебя еще есть выбор. Смерть или изгнание. Если ты предашь того, кто доверяет тебе, того, кому ты дал обещание и не выполнил его… Если ты сделаешь это, я сохраню тебе жизнь и позволю сесть на первый же корабль, отплывающий от берегов Цилии. Ты уплывешь – и никогда не вернешься на этот остров.
– Разве я похож на человека, который ценит жизнь выше собственного слова? – горько спросил Милан.
Он понимал, о ком она говорит, и не хотел предавать Человека-ворона, ставшего ему другом. Да, Милан еще не выполнил свой долг перед этим сказочным созданием и в полной мере осознавал это. Он обещал вернуть Серебряную принцессу, но не сумел этого сделать. Он лишь рассказал несколько легенд о ней.
– Не мне судить о том, какой ты человек, – беззлобно ответила Белая Королева. – Я хочу, чтобы у тебя было несколько дней на размышление. Уверена, что ты еще можешь сделать много хорошего. Не отрекайся от своей жизни, Милан Тормено. Взгляни на далекий горизонт. Узри лазурь там, где сходятся земля и небо. Быть может, ты сумеешь привести весь мир к гармонии той лазури. Твое предательство будет неизмеримо страшнее, если ты откажешься от мира ради превратно понятой верности!
– Но разве можно одержать великую победу, проигрывая уже в малом? – подавленно спросил Милан.
Ему нравился Человек-ворон. Удивительно, но это волшебное создание оказалось совсем не таким, как в историях, которые о нем рассказывали. И Милан не мог объяснить, как ему это удалось.
Белая Королева встала.
– У тебя будет возможность подумать о том, стоят ли броские слова величайшей жертвы, которую ты намерен принести.
Дверца кареты распахнулась.
– Когда этот экипаж остановится перед зданием городской стражи Далии, один из моих рыцарей откроет дверцу – как сейчас. И тебе нужно будет произнести одно-единственное слово. «Да». Или «нет». Ты сам решишь, приведет ли твой путь к гармонии лазурного горизонта – или к вечной тьме.
Неподалеку от лагеря войска Лиги, на обочине дороги в Лунные горы, ранний вечер, 30-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
Женщина, вышедшая из кареты, обладала столь неземной, поразительной красотой, что у Джулиано перехватило дыхание. Незнакомка взглянула на него и улыбнулась.
Ноги сами собой подогнулись, и он благоговейно преклонил колено. Обычно женщины смотрели сквозь него, будто он пустое место. Но Белая Королева отнеслась к нему иначе.
– Я знаю, что ты всей душой стремился к заключению мира. Мне грустно, оттого что Луцилла да Роза, герцогиня Швертвальда, непростительным образом нарушила твою неприкосновенность герольда. Знай, что я не стану выдвигать обвинений тебе и твоему брату Фабрицио. Я буду рада, если вы оба останетесь в Цилии. И приглашаю вас к моему двору.
Ошеломленный ее красотой, Джулиано молча смотрел на Белую Королеву, едва понимая смысл произнесенных ею слов. Она не станет выдвигать обвинений? Но в чем его можно обвинить? Он ведь ничего не нарушал!
