позволили перебраться в более теплое место… если бы мы только смогли досыта накормить своих женщин! Горы убивают нас!
Нико уже пел:
– Un bel di, vederemo…[71]
Ночной ветерок уносил мелодию.
– Шетри, послушай. Руна любят своих детей не меньше вас, – произнес Сандос. – Эта война началась с той бойни детей руна, которую устроила милиция жана’ата. Что скажешь на это?
– Отвечу одно: пусть так, но наши дети не виноваты.
После долгого молчания Сандос наконец произнес:
– Я сделаю все, что смогу. Возможно, что моих усилий окажется недостаточно, Шетри, но я попробую.
– Доброе утро, Франс. – Эмилио поздоровался с пилотом таким невозмутимым тоном, словно с момента последнего сеанса связи ничего не произошло. – Мне хотелось бы поговорить с Джоном и Дэнни, если это вас не затруднит.
Голос Джона послышался едва ли не сразу:
– Эмилио! Ты цел и здоров? Где только тебя черти носят…
– Я же говорил, Джон, о той дополнительной миле, которую мне предстоит пройти, – непринужденным тоном продолжил Эмилио. – Если вы с Дэнни готовы спуститься сюда и подбросить меня с друзьями в нужную сторону, я предпочту пролететь ее…
– Не без объяснений, шеф, – проговорил Дэнни Железный Конь.
– Доброе утро, Дэнни. Я сейчас все объясню…
Карло оборвал его:
– Сандос, с меня довольно. Мендес не делится с нами почти никакой информацией, и я чувствую, что она лжет!
– Ах, дон Карло! Надеюсь, что вы сегодня ночью спали лучше меня, – сообщил Сандос, не обращая внимания на полные раздражения восклицания. – Я вынужден просить вас одолжить мне посадочный катер. Боюсь, что никакого дохода посадка не принесет, но, если вам угодно, я могу попросить очень хорошего поэта сочинить о вас эпическую поэму. Дрон не посылайте. Мне нужен пилотируемый катер – с Дэнни и Джоном, – причем совершенно пустой, если не считать ящик патронов и охотничье ружье Жосеба.
– А на кой вам амуниция? – подозрительным тоном спросил Дэнни.
– Первые принципы, Дэнни: мы намереваемся накормить голодных. Ситуация на планете приняла неожиданный оборот. Согласно нашей информации, на Ракхате осталось всего несколько небольших анклавов, населенных жана’ата, и некоторые из них голодают. По мнению Жосеба, как вид они находятся на грани вымирания.
Дождавшись, пока шум на борту «Джордано Бруно» утихнет, он продолжил:
– Так что мы, Жосеба, Шон, ну и я тоже, решили узнать, как обстоят дела на самом деле. Я хочу, чтобы Дэнни и Джон послужили объективными свидетелями. Боюсь, что, оставаясь втроем, мы не сможем более похвастаться какой-либо объективностью.
Франс проговорил:
– Сандос, я зафиксировал место вашей передачи возле чего-то похожего…
– Не называйте координаты, Франс. Нас могут подслушать, – предостерег его Эмилио. – Мне нужен ответ, джентльмены. Лишнего времени у нас нет.
– Эпическую поэму, говорите? – насмешливым тоном произнес Карло. – Что ж, быть может, потом я сумею найти что-нибудь более выгодное. Я пришлю катер, Сандос. Расплатимся на Земле.
– Ох, не искушайте меня, – предостерег его, коротко хохотнув, Эмилио, и все стали готовиться к посадке.
Глава 37
Долина Н’Жарр
Октябрь 2078 года по земному летоисчислению
В ту ночь Хэ’энале приснились два сна. Третий ее ребенок, мертворожденный и не получивший имени, появился в дверях дома, крохотный, как зародыш, но веселый и в шаловливом расположении духа.
– Где ты был? – воскликнула Хэ’энала, едва увидев его. – Вот-вот начнется красный свет! – начала она с любовью отчитывать сына, и младенец ответил:
– Обо мне можешь не беспокоиться!
Привстав, она ощутила напряжение в животе, однако посещение ребенка ободряло, и она вновь провалилась в тяжелый сон, характерный для этой беременности. Во второй раз ей приснился уже другой мертвый малыш, ей пришлось снова пережить последние мгновения жизни Уркиналя, и она, вздрогнув, проснулась под свист и хрип в его крошечных легких.
Суукмель, перебравшаяся к ней после ухода Шетри, немедленно проснулась, подошла к ней при первом свете зари и спросила:
– Пришло время?
– Нет, – шепнула Хэ’энала. – Приснилось.
Она села неизящным, но осторожным рывком, стараясь не разбудить Софи’алу, спавшую в гнездышке рядом. Еще один пасмурный день, отметила она про себя, посмотрев сквозь щели в кладке стен. Из соседних домов не доносилось ни звука.
– Опять приходили дети.
– Тебе нужно повязать ленты на руках, – проговорила Суукмель, улыбнувшись суеверному обычаю.
Однако Хэ’энала поежилась, не столько от зябкого утра, сколько от воспоминания о хрипах в маленькой грудке.
– Жаль, что Шетри ушел. А Ma был рядом с тобой, когда ты рождала дочерей?
– O нет, – произнесла Суукмель, поднявшись на ноги и приступая к утренним хлопотам. – Ma и близко не подошел бы к роженице – это же непристойно. Женщины моей касты всегда пребывали в одиночестве – ну, не совсем, конечно. У нас были руна. Мужчины обыкновенно не имели никакого отношения к женщинам и родам, если не считать причинного события. Кроме того, не могу сказать, что нуждалась в присутствии публики.
– Да мне не публика нужна, а дружеское внимание! – Хэ’энала изменила позу, опершись спиной о свернутое спальное гнездо мужа. Она чувствовала себя как-то не так, хотя вчера получили от Шетри хорошие новости через «Бруно». Он вместе со всеми спутниками был жив и здоров, они обещали прилететь сегодня вместе с иноземцами на удивительном корабле, способном доставить их домой быстро и незаметно. – Я буду рада, если Шетри окажется здесь, даже если он не сумеет стоять рядом во время родов…
Она умолкла, лицо напряглось. «Ну, наконец!» – подумала она, приветствуя волну cхватки, прокатившуюся сверху донизу. И когда подняла глаза, Суукмель уже смотрела на нее понимающим взглядом.
– Пока не говори никому, – произнесла Хэ’энала, многозначительно посмотрев на как раз заворочавшуюся Софи’алу. – Мне нужно сочувствие, а не фиерно.
– Кушать хочу! – не открывая глаз, заскулила Софи’ала, привычным образом начиная утро в это время года.
– Папа скоро привезет тебе вкусненького, – бодрым тоном проговорила Суукмель, обращаясь к ребенку, и улыбнулась с легкой печалью, когда дивные лавандовые глаза девочки немедленно распахнулись настежь при этой новости. Начали просыпаться соседи, и первые дымки кизячных очагов руна уже тянулись наружу. – Он уже скоро будет здесь, а ты можешь сходить к очагу Биао Тол. И посмотреть, что там готовят.
– Подожди, – окликнула Хэ’энала дочь, когда Софи’ала собралась выбежать из дома, чтобы присоединиться к другим детям, по утрам носившимся по всей деревне, заглядывавшим во все горшки в поисках наиболее обильной или наиболее вкусной пищи.
– Сипаж, Софи’ала! Не докучай никому! – Суукмель усмехнулась, однако Хэ’энала повторила: – Она такая! Она ко всем пристает! И мне не нравится, как она помыкает остальными детьми.
– Ты судишь о ней по себе, – сказала Суукмель. – Не притесняй
