Потом уже, когда я стала её невесткой, бывало всякое. Происходили даже скандалы. Выпивала она всё больше и больше. Никак не могла остановиться. Иногда напивалась до потери сознания. Но бывали дни, когда Валентина Васильевна находилась «в завязке». Трезвой она была настроена на разговоры. Вот тогда-то я многое услышала о её прошлой жизни в деревне Мышлино и посёлке Караваево. Школа, где она преподавала, находилась в Караваево, в трёх с лишним километрах от дома в Мышлине. Ей приходилось почти ежедневно на протяжении более десяти лет при любой погоде пешком шагать по просёлочной дороге до места своей работы. Иногда она забирала с собой своего малыша, маленького Веню. В неё влюбился директор школы, где она работала. Валентина Васильевна рассказала мне трогательную историю, с ним связанную. Была зима, Венедикт Васильевич приехал тогда на месяц-другой пожить в семье. Вдруг раздался у крыльца храп коня. Это на санях приехал к ним в гости директор школы. Валентина Васильевна грелась на печке, прикрывшись стёганым одеялом, и услышала разговор между вошедшим в дом директором и мужем. «Здравствуйте, Венедикт Васильевич, — сказал директор, — у меня к вам серьёзный разговор». — «Ну, заходи, — ответил мой свёкор. — Говори, не стесняйся». И тут директор прямо с порога выпалил: «Отдай мне в жёны твою жену. Я её очень люблю!» Валентина Васильевна, рассказывая мне эту историю, всплеснула руками: «Я когда услышала, чуть с печки не свалилась!» Венедикт Васильевич хмыкнул и сказал: «Говоришь ты, как Тургенев, а поступаешь, как подлец!» И указал ему на дверь.
К Венедикту Васильевичу, как только он появился в Мышлине, все деревенские относились хорошо. И в гости приглашали, и друг другу говорили, какой у Вальки муж «личманистый», то есть видный, красивый.
Венедикт Васильевич приезжал наездами, как-то помогал ей с ребёнком, а потом вовсе перестал их навещать. Были годы, когда он исчез, — ни письма, ни телеграммы, ничего... В общем, сгинул. Она не знала, жив ли он или умер. Однако неожиданно проявился и сразу с просьбой о разводе. Дескать, ему надо как следует от властей спрятаться. За года два до его появления из небытия в чёрных «Волгах» несколько раз приезжали люди и весь дом переворачивали кверху дном. Вот тогда-то вся деревня узнала, что её Веничка — писатель, но писатель — «не наш». Говорили, что написал он что-то до ужаса крамольное. Что именно, никто из приехавших не уточнял, но внятно было сказано, что это неприкрытая антисоветчина.
После этих обысков начала 1970-х годов Венедикт Васильевич наезжал к ним всё реже и реже. Это было связано, как считала Валентина Васильевна, ещё и с тем обстоятельством, что он начал встречаться с 1972 года с Юлией Руновой. Она к этому времени развелась с мужем. Эти свидания происходили в квартире у Валентины Еселёвой, её однокурсницы и близкой подруги. Они вместе окончили химико-биологический факультет Орехово-Зуевского педагогического института и затем вместе учились в аспирантуре. Однако жениться на Юлии Руновой он не мог. Паспорт у него был просрочен, прописка также отсутствовала. Жил он, как бомж. Перебивался кое-какими непонятными заработками. То на разгрузке товарных вагонов две копейки получит, то грузчиком в магазине что-то перехватит. Всё выходило по случаю, по везению. В общем, его трудовая книжка не заполнялась новыми местами работы. Получалось, что он злостный тунеядец, а это уже подводило его под статью Уголовного кодекса.
Валентина Васильевна искренне горевала, что не везёт по жизни её талантливому Веничке и ничем она ему помочь не может.
Любил ходить Венедикт Васильевич пешком по просёлочной дороге. На остановку раньше конечной, а то и на две выходил из автобуса. Автобус доезжал до Мышлина, а когда они переехали в Караваево — и до этого посёлка. Эти пешие прогулки, как вспоминала Валентина Васильевна, очень хорошо на нём сказывались. Он душой светлел и в разговорах становился благожелателен. Когда приезжал, всегда с собой привозил гостинцы, и не какой-нибудь кулёчек, а полные сумки.
Курить Валентина Васильевна в подражание Венедикту Васильевичу начала с третьего курса педагогического института. Как только с ним познакомилась. Уже родив сына и оставив его на попечении своей матери, она куда только с мужем своим не ездила. И в Брянск, и куда-то ещё, и к его родне на Кольский полуостров.
После развода 15 октября 1975 года Венедикт Ерофеев исчез надолго. Появился, как вспоминала Валентина Васильевна, однажды в 1976 году. И только через несколько лет связь с ним восстановилась. Её мама Наталья Кузьминична своего зятя с самого появления его в их доме невзлюбила. После исчезновения Венедикта Васильевича его записные книжки и другие рукописи использовала для растопки печки. Так и сгорели они в огне. При этом Наталья Кузьминична приговаривала: «У вшивого Тришки — одни паршивые книжки». Что могла сделать бедная Валентина Васильевна? Ничего. Когда мать состарилась, её увезли к старшей сестре на зиму в город. Когда вернулась обратно, то тут же умерла. Незадолго перед смертью матери Валентина Васильевна вышла замуж. Её муж, Евгений Аниканов, работал на скотном дворе в Караваеве. Им предоставили полдома для жилья. Маленький Веня до того, как они не выехали из Мышлина, жил в интернате при школе в Петушках. Надо было платить за проживание там ребёнка и еду. Денег на жизнь и интернат не хватало. У Валентины Васильевны скопился колоссальный долг, который она погасила, переехав с новым мужем в Караваево и продав дом в Мышлине.
Беда с Валентиной Васильевной произошла позднее. В стране началась антиалкогольная кампания. 8 марта в школе был праздник, посвящённый Женскому дню. В то время Валентина Васильевна исполняла обязанности заместителя директора школы. Как делали прежде, в учительской накрыли праздничный стол. Естественно, на нём стояли разные бутылки с вином и водкой. А тут нагрянула комиссия из Районного отдела народного образования. Валентину Васильевну берут под белые рученьки, изымают из сейфа документы, печать, отбирают ключи и увольняют из школы по соответствующей статье. Ей тогда было 52 года, до пенсии не хватало трёх лет. Она пошла на ферму работать телятницей. Вот эта нехватка учительского стажа обернулась для неё нищетой. Пенсию ей оформили настолько мизерную, что по тем ценам её хватало три раза сходить в магазин. Это было самое дно, на котором она оказалась. Когда попала в их дом, я ужаснулась. Посуды было по тарелке, ложке и кружке на каждого человека. Постельное бельё отсутствовало вовсе, его заменяли какие-то тряпки. Словом, жуткая нищета.
Расскажу ещё одну историю, которую я услышала от Ершова, старосты посёлка Караваево. Однажды, году в 1997-м, к Валентине Васильевне приехал из Германии режиссёр или сценарист с переводчицей. Ещё кто-то при них был. Кажется, фотограф. Их машину сопровождала чёрная «Волга». В доме кроме Валентины Васильевны и её мужа Евгения Аниканова никого не было. Приехал немец с бутылкой, поставил её на стол, а закусить нечем. Разлили водку по стаканам. Валентина Васильевна сразу выпила полстакана. Переводчица объяснила, с какой целью они приехали: немец хочет снять фильм о Венедикте Ерофееве и просит Валентину Васильевну рассказать о её прежнем муже. Валентина Васильевна сидела, слушала переводчицу и вдруг сказала: «Слушай, девочка, иди-ка погуляй, я сама разберусь». И вдруг заговорила с немцем совершенно свободно на его языке. Но тут стали возмущаться люди, сопровождавшие немцев на чёрной «Волге». Ведь они ничего не понимают! «Ну, и не понимайте», — сказала Валентина Васильевна и продолжила беседу с немцем. Ребята эти наши ещё по стаканчику выпили, немножко расслабились и вышли на свежий воздух. Хотят говорить наедине, пусть говорят! Через какое-то время вышел из дома немец, а у него на глазах слёзы. Переводчица взялась его успокаивать. Ершов удивился и спрашивает у неё: «Чего это он?» Она ответила: «Герр, положим, Краузе не понимает, что эта женщина здесь делает, живя в такой нищете и в этом сарае». Тут вышла к ним Валентина Васильевна. Немец начал искать какие-то деньги, чтобы ей как-то помочь. У него были только доллары, а она их не взяла. Наскребли кое-какие рубли. Она поблагодарила его, сказав: «Этих денег мне хватит, чтобы купить хлеба». Я тогда ещё не была знакома с Валентиной Васильевной. Эту историю я услышала от Ершова, старосты посёлка Караваево, уже будучи её невесткой.
