направились к выходу.
Ашит я застала на кухне нового подворья, где она неспешно потягивала горячий этмен. Компанию ей составляли Орсун и Сурхэм. Шаманка казалась благодушной. Она посмеивалась над каким-то рассказом нашей прислужницы и качала головой. Но когда я шагнула через порог, повернула голову в мою сторону и произнесла:
– Вот и ты, Ашити. Дайн уже покинул тебя?
– У правителя много дел, ему некогда отдыхать, – улыбнулась я и приветствовала всех женщин разом: – Пусть Отец не оставит вас своей милостью, почтенные женщины, а Илсым убережет от хворей и печалей.
– Ох и добрые слова, дайнани, – встав со стула, склонила передо мной голову знахарка. – И тебе милости духов.
– Как твои пациенты, уважаемая Орсун? – спросила ее я. – Осталось ли сил у помощников?
– Кому отмерен долгий век, тот ждет исцеления, – ответила женщина. – Иные отправятся на погребальный костер.
– Много воинов не пережили эту ночь? – мрачнея, спросила я.
– В живых осталось больше, – ответила вместо Орсун моя мать.
– Пусть Создатель будет к ним добр, – сказала я, ни на кого не глядя. А после снова перевела взор на шаманку.
– Идем, – сказала она, поднимаясь со стула.
– Да, мама, – кивнула я, но снова вернула внимание Орсун: – Ты не ответила, как чувствуют себя твои помощники. Им выпало нелегкое бремя.
– Нелегкое, – согласилась знахарка. – Мы все сильно устали. Но, когда ты приказала позвать других знахарей, мы смогли выдохнуть. Сейчас отпущу отдыхать почтенного Ишулы, ночью он смотрел за ранеными.
– Доброе дело, – согласилась я.
Но вновь не спешила покинуть свой дом. Сначала обошла все комнаты, где находились раненые, поприветствовала их и спросила о самочувствии. Затем уделила внимание лекарям и санитарам, а уже после этого поспешила за матерью, которая успела выйти во двор. Там она стояла, подставив лицо солнцу, щурилась и отвечала на вопросы двух санитаров в своей излюбленной манере.
– А скажи, Вещая, и вправду нет больше Зеленых земель, а есть Айдыгер?
– От кого слышал? – коротко спросила шаманка.
– Так ягиры говорят, и каан…
– Дайн, – поправил второй санитар своего товарища.
– Верно, дайн тоже говорил.
Ашит посмотрела на мужчину и снова подняла лицо к небу, так ничего и не сказав. Санитар подождал немного, а после снова спросил:
– Так что, вещая? Почему молчишь?
– Зачем слова тратить на глухих и дураков? – спросила в ответ Ашит.
– Я не глухой, – насупился мужчина.
– Значит, дурак. Тот кто, слышит, не будет спрашивать после. А раз спрашивает, значит, дурак. Умный сразу поймет, дурак повторить просит. Если каждому дураку повторять, язык сотрется.
– Всё правда, – поспешила я встрять в разговор, понимая, что движет санитарами обычное любопытство и жажда узнать побольше о том, чего сами не видели. – Когда к Создателю обратились с вопросами, кому править таганами, он указал на Танияра. Как в огне стоял наш дайн. Кругом тьма, и лишь вокруг него свет был.
– О-о, – протянул второй санитар и приложил к груди ладонь: – Мудр Белый Дух.
– На всё Его воля, – согласно покивал первый. Его любопытство было удовлетворено.
– Верно, – улыбнулась я и повернулась к Ашит. – Мама?
– Идем, – важно кивнула она. После взяла меня под руку, и мы покинули новое подворье.
Мы направились к подворью ягиров, именно там меня ожидал Танияр. Я не спрашивала мать, хочет ли она пойти со мной, шаманка сама решила, что будет рядом. Еще вечером прошлого дня я вкратце рассказала ей и мужу о том, что происходило в Иртэгене за прошедшие дни. Впрочем, умолчала о нападении на курзыме. Не то чтобы я желала утаить, вовсе нет. Это было важно в любом случае. Однако тревожить супруга после двух сражений мне не хотелось, и этот разговор я отложила на утро.
Ему доложил о нападении Эгчен, и, когда Танияр вернулся, он первым делом взял меня за руку, отдернул рукав и посмотрел на повязку. Он не стал спрашивать, почему я умолчала. Не бранил и не жалел. Просто посмотрел на руку, после мне в глаза и, вернув рукав на место, произнес:
– Не прощу, – вот и всё. Кого не простит, было и так понятно – того, кто таил недобрые намерения. Я лишь кивнула, принимая решение дайна.
А вот шаманке рассказывать о ранении было не нужно. Едва Танияр покинул нас вечером, она велела:
– Покажи рану. – А потом спросила: – Кто осмелился?
И вот мы шли на подворье ягиров. Я сразу увидела наших новых воинов. Они стояли во дворе и мало чем напоминали недавних врагов. Будто кто-то щелкнул пальцами, и вот те, кто еще вчера безжалостно резали друг друга, сегодня спокойно общались, не поминая разногласий. Неподалеку от ворот стояло воинов семь. Среди них были и ягиры бывшего Белого камня, и Песчаной косы, и Зеленых земель. Мужчины посмеивались над полуголым воином, который что-то рассказывал им, оживленно жестикулируя. Он показывал себе на спину, потом раздвигал руки, подобно рыбаку, который описывал свой улов, и снова говорил. На нем была повязка, и указывал он на рану. И когда я проходила мимо, то услышала:
– Говорю вам, у того кийрама нож был с половину моей ноги!
– Как же он тебя им не разрезал надвое?
– У меня кожа как у мгизы, попробуй разрежь. – И веселый смех вновь наполнял воздух.
Впрочем, нас с матерью заметили, и воины стремительно развернулись. В их глазах я заметила только любопытство, но уже никакой враждебности.
– Милости Отца, Вещая, – склонили головы ягиры. – И тебе, дайнани.
– Милость Создателя с вами, – не глядя ответила Ашит, я была более велеречивой:
– Пусть духи пошлют вам здоровья и благоденствия, отважные воины. Отец гордится своими сыновьями.
Я с улыбкой слегка склонила голову и направилась дальше. Похоже, кто-то из новых ягиров успел что-то шепнуть, потому что до меня донесся ответ одного из наших воинов:
– Такая она, наша Ашити, на доброе слово щедрая и с каждым приветлива.
– Как ласковое солнышко, – добавил еще один наш ягир.
Я обернулась, ощутив смущение и удивление, и воины вновь склонили головы. Шаманка только хмыкнула, но на этом все ее эмоции и закончились. А потом мы увидели Танияра. Он уже направлялся к нам с матерью. Дайн почтительно приветствовал свою тещу, а после, приобняв меня, повел нас к цели посещения подворья ягиров.
– Позволь мне провести допрос, – попросила я, посмотрев на супруга. – Пожалуйста.
– Допрашивай, а я полюбуюсь моей дайнани, – ответил он с едва уловимой улыбкой.
И мы вошли в дверь, возле которой стояло двое ягиров. Обычно они не охраняли собственное подворье так тщательно, но сейчас иначе было нельзя. Охрана попалась нам и возле лестницы, которая вела в подземное
