— В чем... она настроена столь решительно? В желании играть роль двойника?
— Она из тех женщин, которые оказываются решительными в любой ситуации и любом деле, — отрубила Фройнштаг, не скрывая, что поддерживает такой статус Альбины: — Окажись она рядом с Браун, еще неизвестно, кто из них почувствовал бы себя «двойняшкой», поскольку превращаться в тень первой фрау Германии Крайдер не пожелает. В этом я не сомневаюсь.
— Крайдер действительно готова к подобной миссии? — подался к ней через стол Скорцени. — Поймите, сейчас это очень важно. Одно дело создавать образ, прибегая к пластическим операциям на лице и хирургическим вмешательствам в психику, открывая для себя, что при ближайшем рассмотрении Имперская Тень — всего лишь обычная безликая тень; и другое — когда видишь перёд собой уже готовую взойти на костер Жанну д’Арк.
Фройнштаг задержала взгляд на висевшей напротив нее мастерски выполненной копии картины Франсуа Буше «Венера, утешающая амура», словно поражалась несоответствию ее сюжета тому, что происходило сейчас в старинном баварском замке. Или же, наоборот, вообразила себя в роли Венеры, пытающейся утешить раздосадованного амура...
— Эта не только готова взойти на костер, но и в состоянии сама разжечь его. Вежливо отказавшись при этом от услуг палача.
Скорцени знал, что обычно Фройнштаг не склонна к преувеличениям, особенно когда речь идет о женщинах. Он почему-то ожидал, что Лилия морально уничтожит новоявленную Еву еще до того, как та предстанет пред его очи. Только поэтому к выводам оберштурм-фюрера он проникся сейчас особым уважением.
— И чем же объясняется подобная решительность? Завистью к успеху Браун? Желанием оказаться поближе к фюреру?
— У меня сложилось впечатление, что к особой близости с фюрером Альбина не стремится. Просто она — истинная германка, готовая положить жизнь на алтарь Третьего рейха.
— Оказывается, в Германии все еще находятся и такие женщины, — задумчиво удивился штурмбаннфюрер, вновь берясь за бутылку с вином. — Напрасно кое-кому кажется, что с Германией уже покончено. Что это вопрос времени, дьявол меня расстреляй.
— Утешим же себя.
— Крайдер готова к серьезному разговору?
— В принципе — да. Предварительная беседа у нас состоялась. Она знает, кому и зачем понадобилась и что от нее потребуется.
— Тень первой леди — это не насторожило?
— Конечно же насторожило. Правда, у меня было время, чтобы поговорить с ней более обстоятельно. Но если бы еще до этого вы сочли возможным более обстоятельно проинформировать меня... для чего именно понадобилась фрау Крайдер. Перевоплотить ее в тень Евы Браун — это ведь не цель, а всего лишь способ приготовить средство. Но для чего понадобилась сама «Тень Евы»?
— Вы заставляете меня выдавать одну из самых непостижимых тайн рейха, — загадочно улыбнулся Скорцени.
— Но коль уж вы посвятили меня в основную ее часть...
— Для чего она понадобится, эта Тень, я пока не ведаю, — с обескураживающей прямотой заявил штурмбаннфюрер.
* * *
Наступило неловкое, тягостное молчание. Во-первых, Фройн-штаг сомневалась, должна ли она верить Скорцени. Вдруг это всего лишь отговорка. А если верить, то кто же тогда знает, если сие неведомо даже... «первому диверсанту рейха»? И как можно готовить полноценную «Тень первой фрау Германии», не понимая, к чему, собственно, готовишь ее?
— Что... вообще? Даже предположительно? — вновь незаметно перевела Лилия взгляд на грустную Венеру, безутешно пытавшуюся утешить раскапризничавшегося амура.
Фройнштаг знала толк в красоте не только мужского, но и женского тела. И всякая обнаженная женская натура, пусть даже являющаяся воплощением кисти, вызывала у нее едва пригашенное лесбиянское влечение, от которого Лилия никогда не отрекалась. Ночные развлечения надзирательницы женского лагеря со свеженькими арестантками оставили свой след надолго. И даже вполне искренние чувства, которые порождало у нее увлечение Отто Скорцени, не способны были полностью излечить ее от этой странной страсти. Хотя до истории с допросом в бассейне княгини Марии-Виктории Сардо-ни -"- в результате которой Скорцени открылась та часть ее интимной жизни, о коей раньше он даже не подозревал — Лилии казалось, что с прошлыми прелюбодейными страстями давно покончено.
К счастью, Отто оказался достаточно мудрым, чтобы перебороть в себе то естественное отвращение, которое, очевидно, должно вызывать у всякого уважающего себя мужчины любое проявление лесбиянства. И за это Фройнштаг была признательна ему.
— Поскольку существует Тень Фюрера, должна явиться миру и Тень Евы. Я не могу принимать решения, способные взломать весь режим Третьего рейха. Поэтому вопрос использования Имперской Тени остается за самим фюрером. В моей власти — подготовить эту пару к роли фюрера и его спутницы жизни. Так что независимо от того, понравятся они друг другу или нет, им придется играть любовников.
— Уж кому-кому, а нам с вами это знакомо, не правда ли, господин штурмбаннфюрер? — грустно улыбнулась Фройнштаг.
— А разве мы тоже играли?
— Нет?
— Мне-то казалось...
— Мне тоже...
— По-моему, нам все же было легче, поскольку почти не приходилось импровизировать. Мы действительно оказались неравнодушными друг к другу.
— Случилось же такое!.. Ну а если Зомбарт решительно не воспримет фрау Крайдер? — прервала словесное фехтование Фройнштаг.
— Постараемся не придавать этому значения. В конце концов никто не заставляет его вступать в брак. Гитлер тоже, насколько мне помнится, все еще не узаконил свои отношения.
Фройнштаг закурила, поднялась и, постояв какое-то время в раздумье, не спеша прошлась по комнате.
— Ну хорошо, соединим мы этих двух двойников, заставим их сблизиться... Но ведь это еще не проникновение в высшие сферы, не постижение мира фюрера. Почему бы не поступить иначе? Не попробовать подставить Манфреда Зомбарта настоящей Еве Браун?
Скорцени замер от неожиданности. Такой поворот операции ему пока еще и в голову не приходил. Он казался настолько же гениальным, насколько и абсурдным. Да к тому же убийственно невинным в своей простоте.
— Она откажется иметь дело с двойником. При этом еще и оскорбится. Что, в свою очередь, способно оскорбить фюрера.
— Согласна: риск существует. Но дело в том, что мы подставим его не как двойника, а как... фюрера. Который неожиданно прибыл из «Вольфшанце», оставив в бункере своего двойника. Если сию версию должным образом подготовить, первая леди рейха неминуемо попадется на эту приманку. А коль уж она признает Зомбарта в качестве фюрера... Это может иметь очень далеко идущие последствия. Поддавшись гипнозу ее авторитета, Великого Зомби могут признать и многие другие высокопоставленные, считая двойником самого Гитлера.
— Что с вами, Фройнштаг?
