— А твоя мать? — Марк сумел каким-то чудом преодолеть страшный ком, застревавший у него в горле всякий раз, когда мысли его возвращались к Павлину. Он не мог говорить о Павлине, пока не мог — даже с Сабиной.
— Думаю, она вряд ли бы захотела видеть тебя счастливым, — честно призналась Сабина. — Но теперь это уже ничего не значит.
Тело Лепиды Поллии было обнаружено в императорском дворце. Кто-то неизвестный бесцеремонно спрятал его в чулане… считалось, что это еще одна жертва убийцы, лишившего жизни самого императора. Марк, будучи лучше других осведомлен о событиях того дня, не стал требовать расследования обстоятельств смерти своей бывшей жены. Потеряв сына, он вообще не переживал по этому поводу.
К императору Нерве прошествовала одинокая фигура бывшей императрицы Рима и склонила голову в глубоком поклоне. Императрица сдержала свое слово: Павлину были отданы почести, как герою, который пожертвовал собственной жизнью, пытаясь спасти императора от кинжала убийцы. В честь Павлина предполагалось возвести арку, дабы увековечить для грядущих поколений его имя. Императрица заставила Сенат принять такое решение, прежде чем объявить о своем намерении удалиться в Байи. И вот теперь на глазах у всего Рима, облаченная в белый шелк, она склонила голову в поклоне перед новым императором — живое воплощение добродетели и скромности, пример для подражания дочерям римских патрицианских семейств. Марку же почему-то вспомнилась темноволосая девушка по имени Марцелла. А надо сказать, эта Марцелла была большая любительница строить козни против тех, кого не любила. Нет, сейчас он не питал к ней враждебных чувств, но хочет ли он видеть ее в качестве примера подражания для Сабины? Пожалуй, нет.
Астролог Несс звонко зачитал предсказание. Его круглое лицо буквально светилось счастьем. Согласно звездам, Римскую империю ждали восемь лет славного правления нового императора — золотой век Рима, по словам Несса, вступал в свои права. Марк почувствовал, как Кальпурния радостно сжала ему пальцы.
Марк Норбан — а с ним и весь Рим — считал, что все они это заслужили.
— Нам пора. — Тея легонько похлопала Ария по плечу. — Лодка уже ждет. О! — вырвался у нее изумленный возглас, когда он повернулся к ней. — Это снова ты!
Арий пригладил волосы — отмытые от сока грецкого ореха, они вернули себе рыжеватый оттенок. Борода тоже исчезла.
— Ну как, нравится?
— Еще как! — Она обвила его руками за шею и прижалась щекой к чисто выбритому подбородку. Он взял ее руку и прикоснулся губами к запястью. Нос ее загорел, скрученные в косу волосы змеились по спине. Стоило ему посмотреть на нее, как мир в его глазах закачался, грозя перевернуться.
— Эй! — крикнул им Викс, который вырос словно из-под земли с трехногой собачонкой под мышкой. — Оставьте свои нежности на потом.
Арий отвесил ему шутливую затрещину, Викс, расплывшись в ухмылке от уха до уха, не оставил ее без ответа. Живя во дворце, он вытянулся еще на несколько дюймов, а благодаря поединкам на арене Колизея нарастил себе крепкие бицепсы. И все же сейчас он снова стал похож на мальчишку. Лицо утратило настороженное выражение, и он, как и в былые годы, в припрыжку шагал по улице.
Они прошмыгнули переулками. Арий держал Тею за руку, Викс бежал впереди наперегонки с трехногой собачонкой. Беспокоиться, что их остановят, не было нужды, ибо при себе у них имелись бумаги, скрепленные печатью императрицы, и ни один римский солдат не осмелился бы преградить им путь — наоборот, отсалютовал бы, уступая дорогу. В любом случае, сейчас все солдаты заняты тем, что охраняют своего нового императора. Так что кому какое дело до семьи, которая торопится к поджидающей их на Тибре лодке?
Бригантия. Арий не был в родных краях с тех пор, когда сам был в возрасте Викса. Но стоило ему втянуть носом воздух, как он был готов поклясться, что учуял запах горного тумана.
Замечтавшись, он налетел на Викса, который остановился посреди улицы.
— В чем дело? — он посмотрел в ту же сторону, что и сын.
Гладиаторы.
Из открытых ворот к поджидающей неподалеку повозке шагала вереница крепких, покрытых шрамами мужчин в пурпурных плащах. Вооруженных мужчин, чьи лица были скрыты под шлемами. И каждый бросал хмурый взгляд в сторону надушенного и напомаженного ланисты, что сидя в позолоченном паланкине, недовольно поторапливал их.
— Игры, — произнесла Тея. — В честь нового императора. Траян обожает игры…
Арий вздрогнул. Он посмотрел на сына: на лице Викса застыло выражение ужаса.
— Пойдем, — окликнул его Арий. И они молча пошли дальше. А позади них, направляясь к Колизею, по булыжной мостовой тяжело загрохотала повозка.
Арий бросил взгляд через плечо. В конце улицы маячил Колизей, круглая мраморная громада, которая по-прежнему хранила в своем чреве запах окровавленного песка и все его прежние кошмары.
Тея сжала ему руку.
— Не надо оглядываться, — сказала она. — Вспомни, что стало с женой Лота.
— Что-что?
Он растерянно посмотрел на нее.
— Это такая еврейская история. Мне нет времени тебе ее рассказывать. Но мой тебе совет — не надо оглядываться.
Арий нехотя оторвал от Колизея глаза и прислушался к себе, не раздастся ли в голове голос демона.
— Демон мертв, — сказал ему Геркулес. — Он умер вместе с Домицианом, ты, глупый великан.
Верно. Никакого демона в голове он не обнаружил. Внутри его сознания царила звенящая тишина.
— О чем ты задумался?
Арий крепко сжал Тее руку и, навсегда выбросив из головы Колизей и все, что было с ним связано, решительно устремил взгляд вперед.
Тея
Это была крошечная рыбацкая лодка, предназначенная для плавания по Тибру, однако именно на ней мы поплывем в море. Арий уже глубоко втягивал носом ветер и едва ли не вприпрыжку расхаживал по палубе. Глядя на него, я чувствовала, как сердце мое переполняется счастьем. Прежде чем мы покинули пределы города, он выбросил за борт матроса, а все потому, что матросу хватило наглости пнуть собачонку. Впрочем, Арий тотчас, вполне дружески, вытащил беднягу из воды. Другой матрос отвесил подзатыльник Виксу за то, что тот попытался вскарабкаться на мачту. Этого матроса Арий швырять за борт не стал. Наоборот, посоветовал почаще отвешивать подзатыльники нашему сыну, дескать, до этого сорванца уроки доходят не сразу. Мне было приятно вновь видеть Ария спокойным и веселым. Да и за Виксом в кои-то веки мне тоже не нужно было присматривать в оба глаза.
— Хорошо, что он перерос свои наивные мечты об арене, — заметил как-то раз Арий. Мы с ним стояли рядом на залитой солнцем палубе, наблюдая, как наш непоседа-сын пытался уговорить капитана, чтобы тот разрешил ему начертить на карте курс. — Может, он и идиот, но даже идиот не настолько глуп, чтобы мечтать об арене.
— Как, по-твоему, сколько лет еще он проведет с нами?
