class="p1">— Э-э, — говорит Сара, морщась, — для меня это не отпуск. Я предпочитаю нормальную постель и хочу отдохнуть.
— Я буду спать на Роберте, если спальные места мне не понравятся, — ухмыляюсь я, и Сара смеется.
— Ты всегда можешь спать на мне, даже если тебе нравится спальное место, — заявляет Роберт от двери.
Фрэнк и Роберт входят внутрь, то ли спасаясь от комаров, то ли от усиливающегося холода. Я стаскиваю с себя толстовку Роберта, но он отмахивается.
— Оставь, мне не холодно.
Он садится рядом и обнимает за плечи.
— О чем вы говорите? — спрашивает Фрэнк, и я рассказываю о наших планах на отпуск.
Потом Роберт рассказывает несколько историй о своей поездке в Австралию, и глаза Фрэнка начинают сиять.
— Звучит здорово. Возьмете нас с собой?
— Не дай бог! — восклицает Сара, — Я не хочу четыре недели тащиться по Австралии с рюкзаком за спиной…
— Решите это между собой, тогда мы и поговорим, — усмехается Роберт и целует меня в висок. — В принципе, я ничего против не имею, ты, Аллегра?
— Нет. Вы можете поехать с нами.
— Вы знали, что в Австралии есть ядовитые гады? — спрашивает Сара, встряхнувшись.
— Ясное дело. Но меня никто не укусил и не ужалил, — объясняет Роберт и пожимает плечами.
Он выглядит таким расслабленным. У Сары, напротив, заметно приподнимаются волосы на затылке, просто от одной только мысли об этом.
— Сара — классическая арахнофобка, — наигранно доверительно шепчет Фрэнк и успокаивающе кладет руку Саре на бедро. — Если увидит в квартире хоть самого крохотного паучка, будет истерить, пока он не уберется.
— Подвал Марека был для меня самым жутким ужасом, — отвечает она, кладя свою руку на руку Фрэнка, переплетая пальцы.
— Подвал? — спрашивает Роберт, хмурясь.
— Да, карцер. Такой старый каменный сводчатый склеп, который он так и не убрал толком, сохраняя «атмосферу». Паутина декоративно висела в углах. Я хныкала уже из-за паутины, когда мне приходилось туда заходить.
Я замечаю, что Роберт смотрит на меня, и пожимаю плечами. Не хочу говорить об этом сейчас. Сара также не хочет углубляться в тему пауков и переводит разговор на городской фестиваль в следующие выходные.
* * *
Мы возвращаемся домой около половины второго, Роберт заключает меня в свои объятия, как только захлопывается дверь.
— Ты в порядке, любовь моя?
— Да, — отвечаю я, обнимая его еще крепче.
— Ты снова хорошо себя чувствуешь?
— М-м-м. Да. Наконец снова.
Отрываюсь от него и снимаю его толстовку, надетую на мне до сих пор, сбрасываю туфли и иду в ванную. Я смертельно устала, и кроватка зовет меня очень громко. Когда Роберт ложится в постель, я почти сплю. Он кладет руку мне на живот, и я поворачиваюсь к нему, целую в ключицу, скользя своей ногой между его. Он очень нежно ласкает мою попку и бормочет на ухо ласковые слова.
— Очень устала? — спрашивает он, и я киваю.
— Я бы хотел переспать с тобой, Аллегра, — шепчет он, прижимаясь ко мне своим членом.
Я с улыбкой открываю глаза. Эта осторожная сдержанность так не типична для Роберта и все же как-то очень сексуальна.
— Ты знаешь, что надо сказать, — шепчу я в ответ, обнимая его крепче, — Скажи это.
— Ты уверена? Ты хочешь?
— Да. Скажи это Роберт. Я хочу это услышать.
Он молчит несколько секунд, затем целует меня в лоб и мягко командует:
— Повернись на спину.
Я со вздохом отрываюсь от него и делаю то, что он приказывает. В животе начинают порхать первые бабочки, усталость только что улетучилась.
— Раздевайся, Аллегра.
Я избавляюсь от футболки и трусиков и бросаю их на пол перед кроватью. Он кладет руку мне на грудь, нависает надо мной, целуя горячо и страстно, в то время как я тянусь рукой к его боксерам.
— Ноги раздвинуть, — шепчет он, и я немедленно подчиняюсь, в то время как рой бабочек в животе взрывается.
— Роберт, — шепчу я, когда через некоторое время он входит в меня и тут же останавливается.
— Да? — спрашивает он, готовясь отстраниться от меня.
Я обхватываю его ногами, крепко прижимая к себе.
— Я так сильно тебя люблю.
— Я тебя тоже.
Он опускается еще ниже, целует, а потом начинает очень медленно и нежно двигаться внутри меня. Роберт нежен со мной, дает шанс снова к нему привыкнуть, узнать его. Старый Дом Роберт уже вытрахал бы мне сердце, новый Дом Роберт любит меня, именно так, как это подходит для теплого, сонного настроения сегодня вечером.
— Тебе нет необходимости посещать курс Эдгара, — бормочу я, когда он падает на меня сверху, его тело полностью накрывает мое. — Это было очень нежно и очень осторожно.
Он тихо смеется и целует меня в ухо.
— Ты даже кончила…
— Да. Не без твоей помощи.
— М-м-м. С превеликим удовольствием.
Роберт немного качает бедрами, я стону под его весом и пытаюсь приподнять его. Он лежит как камень, удовлетворенно мычит и снова целует меня.
— Мне не нужно место для сна в Австралии, — бормочет он, и я слышу его ухмылку, — я просто буду спать на тебе.
— Окей. Когда ты так лежишь на мне, ничто ядовитое не сможет меня укусить или ужалить. Никакая тварь в мире не сможет подобраться ко мне, — задыхаюсь я, отползая в сторону.
— Эй, — протестует он, — вернись на место.
Роберт переворачивается на спину и хлопает себя по животу ладонью.
— Иди сюда.
Я ложусь на него, чувствую, как он накрывает нас одеялом, и бормочу:
— «Внимательное и нежное раскатывание в лепешку собственной женщины» — Курс с Робертом Каспари. Дневной семинар подходит как для постельных, так и для палаточных пользователей. Пожалуйста, принесите спальное место по вашему выбору и женщину.
Роберт смеется и заключает меня в объятья.
Глава 62
Роберт намеренно убирает темп и давление из отношений, он буквально изучает меня, словно я — очень редкое, очень хрупкое сокровище, с которым нужно обращаться крайне бережно. А я жажду жесткости и строгости. Думаю, что нам необходимо найти новый баланс между свободой, в которой я нуждаюсь, и временем, когда я покоряюсь.
В понедельник утром, достав почту из почтового ящика, я нахожу письмо без адреса и отправителя. Запечатанное. На конверте лишь написано «Роберт». Теперь, когда я снова нахожусь в режиме «саба», мне не пристало открывать письмо, но возникает шальная мысль все равно сделать это. Прочитать здесь, возле почтового ящика, а затем выбросить в мусорный контейнер. Однако если Джудит спросит Роберта о записке — тогда у меня проблемы. Если открою письмо, а затем отнесу Роберту, у меня
