он был таким и в операционной, когда давление у пациента падал и перейдет ли он тонкую границу между жизнью и смертью, зависело только от самообладания хирурга.
На запястьях Артура щелкнули наручники.
— Теперь ты, — приказал мне Безликий.
Я вышел, оценивая шансы на бегство. Но их вообще не было. О том, чтобы выбить пистолет из рук Безликого, даже речи не было. Одно лишнее движение — и оно однозначно пристрелит нас обоих.
— Не бойтесь, с вами просто хотят поговорить, — сказал он.
Наручники щелкнули и на моих руках — и предостережение джина напомнило о себе и отозвалось страхом. Умер тот, кто этого не заслуживал, сказал Саатчи. Он точно говорил в единственном числе. Значит, речь шла о ком-то из нас двоих.
Ключи от «форда» Безликий оставил в замке зажигание, забрал наши мобильники и затолкал нас в патрульную машину.
5.16
Несложно было догадаться, кто хочет с нами поговорить. Но место встречи меня удивило — один из «Трех китов».
Безликий заехал на подземный паркинг, накинул на руку с пистолетом пиджак. Пустые коридоры, служебный лифт — и вот мы уже на крыше одного из построек. Ему все удалось провернуть чисто — мы никого не встретили по дороге и единственным свидетелем нашего присутствия наверху могли стать записи с камер наблюдения.
Крыша была пустой. Безликий махнул рукой: мол, ждите. Артур, как герой компьютерной игры, выискивал глазами хоть что-то, что могло бы помочь ему незаметно снять наручники, но судьба не послала ему ни скрепки, ни шпильки.
— Все ирония в том, — сказал я Артуру, — что сегодня днем я встречался с новым владельцем этого здания. Надо было попросить его заварить вход на эту проклятую крышу.
— Никаких разговоров! — Безликий стоял в трех шагах. Пистолет он повернул в кобуру, и мне стало немного поспокойнее.
— А что нам еще остается делать?
— Ждать.
— Кажется, это самое высокое здание в Киеве, — сказал Артур. — Вернее, все три — они одинаковой высоты. Ты знал?
— Догадывался, что в тройку самых высоких они входят точно, — я поддержал его акт непослушания. — Но позволь угадаю: это самая высокая постройка в мире, на крыше которой ты бывал.
— Правильно, Шерлок. Хотя хотелось бы сделать это чуть-чуть в других обстоятельствах. Или, думаешь, нас здесь угостят коктейлем?
Безликий не слишком сильно заехал Артуру в живот — тот согнулся от боли, но на ногах устоял.
— Вы здесь недавно изволили меня мерзостью назвать, — Безликий придвинулся ко мне вплотную, мы чуть не касались ногами.
— Что вы! Я сказал "похоже". Ведь тогда я еще не был в этом уверен.
Я изобразил поцелуй, и Безликий ударил лбом по моему переносицу — искры посыпались мне из глаз.
Безликий отошел на три шага назад и наблюдал, как нас накрывает волна веселья.
— Надеюсь, мы здесь по причине более весомой, чем обиженный на тебя полицейский, — не унимался Артур.
— Он не полицейский, — заметил я. — Посмотри: кровь не пошла?
— Ты же знаешь, я не изношу вид крови, — ответил мой друг-врач.
Неизвестно, собирался ли Безликий и дальше воспитывать у нас покорность. Дверь на крышу открылась, и перед нами предстали президент Олекса Антоненко, который опирался на незнакомую мне палку, и глава его администрации Григорий Гарда.
Артур свистнул от изумления.
— Это называется зайти из козырей, — заметил он. — Надеюсь, никого из них ты мерзостью не называл?
Гарда ощупал нас с Артуром опытным взглядом, не нашел ничего угрожающего и сказал что-то вполголоса президенту. Тот отрицательно махнул рукой. Гарда дернул подбородком и скрылся за дверью.
Президент подошел к нам.
Странно было осознавать, что еще несколько часов назад эта фигура была моим вторым я, порцией сливок в моем американо, а теперь стала очевидным врагом.
— Добрый вечер, Эдем, — президент смотрел не моргая. — Ну, о вас я знаю, а этот второй кто? — вопрос адресовался Безликому.
— Его врач. Я следил за сигналом телефона и перехватил объект до того, как они успели добраться до стадиона.
Президент потянул на себя кобуру Безликого. Тот дернулся от неожиданности, но сопротивляться не стал. Президент вынул пистолет и проверил, полный ли магазин.
— Знаю. Проверьте, закрыты ли другие выходы.
Безликий метнулся кабанчиком. Дверь, через которую я сбежал вчера вечером, была рядом — кому как не президенту это знать. Но он хотел все же подстраховаться. Безликий дернул ручку — выход действительно был надежно заперт.
Президент молчал — то ли ожидал, пока Безликий завершит проверку, то ли надеялся, что первый шаг сделаю я.
— Чем моя скромная фигура заинтересовала целого президента страны? — не стал я разочаровывать его. — Надеюсь, это не попытка в рамках предвыборной кампании пообщаться с каждым потенциальным избирателем? Если да, то можете спрятать пистолет, обещаю: мы оба проголосуем за вас.
— А вы достаточно смелы для безоружного, Эдем. Хватит дурачиться. Рассказывайте.
— Что рассказывать?
Безликий вернулся и доложил: единственный незапертый вход на крышу — это тот, через который мы все сюда попали.
— Сегодня утром я проснулся где-то и вспомнил вчерашний день, в котором я делал что-нибудь! — последнюю фразу президент воскликнул, будучи уверенным, что, кроме нас, его никто не услышит. — Например, побывал в вашей палате. Не думаю, что это случайность. Думаю, ваша персона и мое вчерашнее поведение как-то связаны. И я хотел бы узнать — как именно.
Если существует выражение лица, за которое не жалко заплатить миллион, то вот оно рядом. После слов президента Артур выглядел так, будто усомнился в незыблемости привычных вещей и начал верить в чудо.
— Откуда мне знать, — ответил я, как младенец. — Я три дня находился в коме.
— Это несложно имитировать, если договориться с врачом.
— Мужчины не имитируют.
Президент защелкал языком, словно дед, который хочет пристыдить вредного внука.
— Зачем вы тогда собрались на стадион?
— Сегодня там концерт группы «Времени нет», — ответил я. — Обожаю песню о фиалке.
