очень большие неприятности. Ты знаешь, что я имею в виду. Если это произойдет, тебе придется винить только себя. А когда мы доберемся до тебя, ты попадешь в еще худшую историю. Однако, если ты сдашь вещи без неоправданной задержки, я все равно тебя не прощу, хотя меня могут заставить забыть тебя.
Поверь, твой очень искренне,
К. Моггерхэнгер»
Клегг наполнил чайник чаем.
— Какие-то новости?
— Да. От Моггерхэнгера. Специальная доставка.
— Они вернутся?
— Если нам повезет, у нас есть двадцать четыре часа.
В холодильнике было даже свежее молоко.
— Этого будет достаточно?
— Так и должно быть. Сказано было мало, но подумать можно было о многом.
Мы пили. Я налил немного Дисмалу, который даже не возмутился, как будто понял, что наше положение тяжело.
— Все, что мы можем сделать, это поспать до утра.
— Я не могу участвовать в соревнованиях с такими условиями, — ухмыльнулся он.
— Мне бы хотелось, чтобы ты не пользовался всеми возможными преимуществами моих неудач, чтобы отточить свой стиль высказываний.
Я подошел к машине с обочины, затем остановился, глядя на ясные и бесчисленные звезды Восточной Англии, и задавался вопросом, когда же я смогу сделать это снова.
Я лежал в постели, ломая голову над тем, что случилось с обещанными Мэтью Копписом бумагами. До сих пор я думал, что, если что-то пойдет не так с утилизацией товаров в багажнике машины, у меня, по крайней мере, будут его показания, на которые можно будет опереться, и что даже если бы я получил серьезный удар, они уже были бы на своих местах и на пути в Интерпол. С неба светлых перспектив я упал в невидимый мрак ничего. И все же это не казалось бесперспективным состоянием, в котором можно попытаться немного поспать.
Дисмал лежал на нижнем изголовье кровати, а это означало, что я не мог вытянуться во весь рост. Я не возражал, потому что сон, свернувшись калачиком, как если бы я снова был в утробе матери, казалось, работал, и следующее, что видел во сне — пробирался сквозь густые и опасные действия, запертые в сгустившихся пещерах, подобных темным внутренностям кита. Мои ноги были невидимы, а голова тянулась вперед к какому-то свету, которого я так и не достиг. Я услышал медленное покачивание огромной птицы и в ужасе повернул голову, чтобы посмотреть, как она приближается, ожидая, пока она приблизится и меня увидят. Я никогда этого не видел, но две руки, схватившие меня за плечо, заставили меня закричать и проснуться.
Глава 28
Я думал, они пришли за мной. В окне была видна полоса света. Я скинул Дисмала с кровати, но Клегг схватил меня за плечо.
— Сейчас семь.
Я чувствовал себя хуже, чем когда ложился спать, но так было всегда. Если бы я проснулся в прекрасном настроении, я бы чувствовал себя ужасно. Я знал, что если бы завтра в это же время я был жив, мои шансы дожить до уровня моего библейского предела были бы средними. Дисмал спустился на разведку в поисках еды, а я полежал еще несколько минут и потягивал чай Клегга.
Почему я так хотел уничтожить Моггерхэнгера? Если бы он исчез в подземельях, на свежем воздухе наверху была бы сотня других, стремящихся занять его место. Выгоду получат именно они, а не наркоманы, погибающие на пустырях и парковках по всей Британии. Но Моггерхэнгер отправил меня на восемнадцать месяцев в тюрьму, чтобы спасти свою шкуру, и теперь я был в состоянии отомстить. С каждой минутой я чувствовал себя все более оптимистично по поводу того, что смогу избежать его гнева. Даже без помощи Копписа я мог бы собрать достаточно информации, при условии, что мне удастся доставить лодку в Голландию.
Клегг положил на сковороду яйца и бекон, а я уплетал кукурузные хлопья. Единственная дыра в моем плане, через которую мое сердце провалилось, как кусок свинца, заключалась в том, что, отправившись в Голландию, я разлучусь с Фрэнсис. Неизвестно, как долго меня не будет, но у меня не было другого выбора, кроме как бежать. Я надеялся, что она запомнит меня и ответит на мои любовные письма, приходящие из разных мест.
Я побрился, принял душ, надел чистое нижнее белье, сменил костюм и начистил свои лучшие ботинки на молнии — и все это в два раза быстрее. Золотые запонки с трудом попадали в дырки рубашки, и Дисмал покачал головой, когда я выругался. Я пригрозил, что, если он не проявит больше сочувствия, я отправлю его обратно в коттедж «Пепперкорн», чтобы его схватили крысы. После чего он пошёл искать остатки еды на кухне.
— Для тебя есть какая-то почта, – крикнул Клегг.
Я нашел большой конверт, который не мог отправить никто, кроме Мэтью Копписа. Однако я отложил его, чтобы вскрыть письмо с оксфордским штемпелем, которое, как я знал, было от Фрэнсис Мэлэм. Я пролистал его, чтобы увидеть, ненавидит ли она меня, и, когда оказалось, что нет, сел читать:
«Дорогой Майкл,
Я вернулась в Оксфорд и не могу перестать думать о тебе. Я хотела бы поблагодарить тебя за то, что ты проводил со мной время, хотя я знаю, насколько ты занят. Весь эпизод был приятным сюрпризом! Я не это имела в виду, когда сказала, что мне не нужно знакомиться с тобой, потому что мы занимались любовью. Я хотела бы увидеть тебя снова и надеюсь, что ты сможешь навестить меня в Оксфорде. Я живу в одном доме с другой девушкой. Надеюсь, ты не слишком усердствуешь».
Она подписала контракт с любовью. Короткое письмо лежит теперь в моем бумажнике, завернутое в ароматную бумагу. Угрозы Моггерхэнгера забыты.
Клегг сидел у плиты с закатанными рукавами рубашки, а я просматривал бумаги Мэтью. В окно хлестали капли дождя, назревал летний ливень. Коппис выполнил свою работу. Будущая программа мирового транспорта наркотиков была изложена подробно. Альберт Крой приедет из Брюсселя с пятьюстами девятнадцатью граммами кокаина и двумя килограммами марихуаны. Банда, имена членов которой были названы, прибыла из Боготы, каждый участник вез кокаин в бутылках шотландского виски. Другая группа покинет Боготу: трое отправятся в Париж, двое — во Франкфурт, причем каждая по отдельности прибудет в Лондон с большим грузом каннабиса. Пиндарри пригонит машину с континента, в половине бака бензин, в другой для кокаиновая паста из Перу. Джек Маллион из Барбадоса привез (указана дата) четыре килограмма кокаина в двойном дне чемодана. Кокаин также прибывал из Монреаля, спрятанный в фальшивом чемодане марки Samsonite. Луис Гонсалес и его дочь Розанна (дочь, ради бога!) путешествовали с кокаином по маршруту Мехико, Рио-де-Жанейро и Лос-Анджелес. Из Хука (Амстердам) грузовик должен был
