Но вот что мне доставило наибольшую проблему – это яйца. Я решила их сварить, а для этого пришлось переложить их в кастрюльку. В итоге дюжина яиц распределилась следующим образом – шесть штук благополучно разместились в кастрюльке, целые и невредимые, ещё четыре лежали там же, разбитые и полувытекшие, я не решилась их как-то оттуда изымать, решив, что остальным яйцам это вариться не помешает. И, самое печальное – два яйца раздавились у меня в руках, прежде чем я приспособилась и смогла более-менее рассчитать силу, с которой их нужно было держать. А хуже всего было то, что я заляпала яйцом футболку Дэна. Мало я их порвала, так теперь ещё и перепачкала. Ладно, это должно отстираться, так что совсем уж погибшей футболка не была.
Потом я наломала дров с той же части дерева, с которой вчера их брал Фрэнк. При моем приближении с веток вспорхнуло с полдюжины пташек, на несколько голосов вопя: «Опасность, опасность!»
– Ой, да кому вы нужны! – ворчала я, легко, словно спички, ломая ветки толщиной со свою руку. – Если бы хотела – давно бы вас всех переловила.
А ведь так оно и было. При желании я вполне могла бы просто собрать этих птичек с дерева, как фрукты, ещё до того, как они сообразили бы, что происходит, и попытались бы взлететь. Я ещё помнила застывшую в воздухе птицу, когда мы с Фрэнком бежали по полям. И эти точно так же застыли бы, если бы я этого захотела. Только я не хотела – зачем?
Наломав дров, я вернулась к вчерашнему кострищу и решила раздуть костёр из угольков. Вспомнив, как это делали Кристиан и Брайан, я положила на угли несколько щепочек, дунула и... сдула всё содержимое кострища на траву. Повздыхав над тем, что не сообразила, что я теперь суперсильная ВСЯ, в том числе и мои лёгкие тоже, я взяла освободившееся ведро, выданное мне Айрис, и на всякий случай залила рассыпанные по поляне угольки, тем более что некоторые из них не внушали мне особого доверия.
Потом, вспомнив всё, что вчера делал Фрэнк, я трением добыла огонь и запалила совсем неплохой новый костерок.
Сначала я собиралась налить в кастрюльку воды из пруда ведром, но потом подумала, что даже целые яйца могут лопнуть во время варки, и если в них попадёт прудовая вода... Да, мне можно было не бояться никаких возможных микробов, я без какого-то ущерба для здоровья могла бы пить эту воду, но... Нет, одно дело знать, что эта вода мне не навредит, если её выпить, и совсем другое – действительно брать её в рот. Умываться – это одно, но пить? Не-ет! Всё не настолько печально, воды в бутылках у нас – залейся. Её и использую.
Взяв бутылку с водой из палатки, я задумалась. Открывать крышку я пока не научилась, единственная попытка окончилась отломанным горлышком и облитой футболкой. Конечно, по сравнению с прошлым утром, я теперь намного более ловкая и умелая, но этого мало. Ладно, бутылку все равно выбрасывать. Так что я просто проделала пальцем дыру в стенке бутылки, и вылила через неё воду в кастрюльку. Отлично, вода на месте, а я сухая, если не считать яйца на футболке, но это я потом отстираю.
Когда, спустя несколько минут, из палатки появился заспанный, зевающий и потягивающийся Фрэнк, я стояла на берегу на коленях и, склонившись над водой, полоскала в ней подол футболки, и так была сосредоточена на том, чтобы не порвать её, что ничего вокруг не видела и не слышала.
– Какое очаровательное зрелище, – услышала я за спиной, дёрнулась от неожиданности, и кусок подола остался у меня в руке. Я взвыла от разочарования, но, обернувшись, застыла, любуясь Фрэнком, заспанная улыбка которого была совершенно неотразимой. Не сразу я сообразила, что он имел в виду, а когда поняла, то залилась краской, представив, что именно он увидел, выйдя из палатки – мой не прикрытый футболкой, виляющий зад. Да уж, не самое эстетичное зрелище, хотя ему, кажется, понравилось.
– По какому поводу стон? – поинтересовался Фрэнк, подходя ближе, опускаясь рядом со мной на корточки и легонько целуя в губы, совсем мимолётно. – Доброе утро.
– Доброе, – я не смогла не улыбнуться в ответ. – Если не считать того, что я угробила очередную футболку Дэна.
– Не страшно, у нас есть ещё. Я только не понял, что ты с ней делала?
– Пыталась замыть, пока не засохло. Я её яйцами обляпала, раздавила их в руке. Я такая неуклюжая. Хотела спасти хотя бы эту футболку, а в итоге порвала.
– Это я виноват – напугал тебя. До моего появления ведь всё было нормально?
– Ну... вроде бы получалось. Но сложно сказать, на мокрой ткани плохо видно. Я боялась тереть, чтобы не порвать, только обмывала. Не знаю, получилось бы или нет, теперь это уже не важно.
– Я уверен, что получилось бы, – подбодрил меня Фрэнк. – Я смотрю – ты неплохо похозяйничала, пока я спал?
– Да! – я как-то сразу позабыла про порванный подол, да и дыра была не особо большой, можно и так походить. – Я подумала, что теперь уже не настолько беспомощна, так что решила попробовать. Подумала – ты проснёшься голодный, а завтрак уже готов.
Я начала подробно описывать своё приключение – именно так я его и воспринимала, – по добыванию еды и приготовлению завтрака. За это время яйца, по моим прикидка, сварились. Я хотела заняться ими сама, но Фрэнк, заявив, что тоже хочет принять участие в приготовлении завтрака, ловко снял кастрюльку, висящую над костром на вчерашней «шашлычной» перекладине, и выловил ложкой из воды не только целые яйца, но и полувытекшие, заявив, что получились «яйца пашот», и их тоже вполне можно есть. На мои возражения, что яйца пашот не должны быть сварены вкрутую, и уж тем более в них не должны присутствовать осколки скорлупы, Фрэнк лишь пожал плечами, заявив, что всё равно с удовольствием их съест, тем более что скорлупа для нас вообще не помеха.
Пока Фрэнк совершал утренний туалет – вот он без проблем полоскал рот прудовой водой, я бы не смогла, – я любовалась его чёткими движениями и сушила подол над костром. Футболку я решила переодеть перед походом в посёлок, а для завтрака сгодится и драная. И если чем-то вновь её заляпаю – хотя бы не жалко.
Мы позавтракали в палатке – у костра было бы романтичнее, но трава там была ещё мокрой и вся в углях. Фрэнк сделал то, на что я сама пока не решилась – намазал булочки маслом, очистил яйца и открыл коробочки со сметаной и творогом. И, действительно, съел все «яйца пашот» прямо с заварившейся в них скорлупой.
После завтрака он помог мне переодеться, на этот раз чуть усложнив мне задачу – я сама застегнула молнию на самостоятельно же надетых джинсах и сняла футболку, не добавив в ней новых дыр. А он надел на меня другую футболку, по размеру, и застегнул пуговицу на джинсах. Обувь мы опять решили не надевать.
Я тайно надеялась, что и в этот раз повторится то же, что и вчера – прикосновение рук, а, может, и губ Фрэнка к моему плечу, но он следовал своему решению «продышаться». Возможно, он на самом деле опасался «сорваться». Я была бы не против, я была бы очень даже за, но... Не там, где в любой момент мог появиться кто угодно, не там, где мой отец мог по запаху определить, чем мы занимались.
Я любила свою семью, очень, но порой так мечтала оказаться подальше ото всех, только я и Фрэнк, и ни одного оборотня на сто миль вокруг! Но это будет не сегодня, а пока мне предстоит очередное испытание – окунуться с головой в шум и суету посёлка. Бедная моя головушка! Но Фрэнк прав – это нужно сделать именно сегодня, поскольку завтра мы уже улетаем, и моё появление неподготовленной в большом городе может стать огромной проблемой.
