— Глянь, что он делать с моим резаком! — взвизгнул пострадавший.
— Ты напроситься на это, Хуб–хуб, — сказал Фут–фут.
— Мне нравится простор вокруг меня, — пояснил дипломат, небрежно поигрывая мечом. — Не тесните меня.
Уины отступили — пятьдесят или более темных, поблескивающих тварей, похожих на огромных муравьев–солдат, — они окружали широким кольцом Ретифа, доспех которого ярким пятном выделялся во мраке. Хуб–хуб заверещал, показывая всем поврежденную клешню, а пламя факелов играло на его металлических боках.
— Я отныне снимать этот кусок мяса со список жратвы! — вопил он. — Я провозгласить его на статус племени!
— Э, Хуб–хуб, ты что, спятить? Что за дурацкий идея… — протестующее загомонил народец.
Джик–джик обратился к разъяренному соплеменнику:
— Он отрубить тебе часть, а ты теперь подружиться с ним. В чем идея?
— Идея в том, что мне не нужно ждать пять дней вернуть себе свой кусок! — объявил Хуб–хуб. — А ну–ка все назад… — Он повелительно взмахнул двухфутовой, смахивающей на стальной капкан клешней. — Сейчас я подрезать этот ходульник под размер!
Уины повиновались, разочарованные, но уважающие племенной обычай. Хуб–хуб заплясал перед Ретифом, который ожидал, стоя спиной к дереву, с острым как бритва палашом в руке, на лезвии которого играли блики пламени. Пигмей засеменил к дипломату и, проведя пару финтов (высокий и низкий), здоровенной боевой рукой сделал свирепый выпад — маленькими щипцами. Затем завершил атаку ударом мощной клешни, отскочившей с громким звоном от нагрудного доспеха Ретифа. Пигмей зашатался после ответного удара повернутого плашмя клинка.
— Хо–о! — заверещал Джик–джик. — Старина Хуб–хуб в этот раз отхватить кусок не по зубам!
— Закончим на этом, коротышка, — предложил Ретиф. — Мне не хочется насадить тебя на вертел, пока мы не познакомились поближе…
Уин снова напал, вращаясь на паучьих ножках, сделал обманное движение и ударил боевой клешней.
Меч Ретифа описал сверкающую дугу и мелодично прозвенел, прорубившись сквозь прочный как сталь металлохитин. Огромная клешня упала на землю.
— Он… отрубить мне резак… — еле пробормотал Хуб–хуб. — А теперь он проткнуть меня наверняка. — Пигмей принял оборонительную стойку, на обрубке повисли капли тягучей темной влаги.
— Поделом тебе, Хуб–хуб! — крикнул кто–то.
— Что, если я отпущу тебя? — Шагнув вперед, Ретиф коснулся острием клинка тонкой шеи уина. — Обещаешь быть паинькой и говорить только тогда, когда тебя спросят?
— Я себя так чувствовать, что отговорить навек, — объявил Хуб–хуб.
— Прекрасно. — Ретиф опустил лезвие. — Иди с миром.
— Ловкий трюк, детина, — заметил Джик–джик. — Ему придется отращивать новый рука шесть месяцев, а пока что он научиться держать жвала на замке.
— Кто–нибудь еще? — осведомился дипломат, оглядываясь. Желающих не нашлось. — В таком случае я отправляюсь в путь. Вы уверены, что не видели аварию корабля где–то неподалеку в последние несколько часов?
— Это уже другое дело, — произнес Джик–джик, — Вон в та сторона был большой удар недавно. Мы как раз искать это место, когда найти тебя, ходульник.
— Мое имя Ретиф. А теперь, когда все мы друзья и соплеменники, как насчет того, чтобы кто–то из вас показал мне место аварии?
— Само собой, Тиф–тиф. Это недалеко отсюда. — Дипломат подошел, чтобы осмотреть тело обезглавленного войона. Очевидно, тот был членом личной полиции Икка: на нем были новенькие инкрустации из хромового сплава и эмалированные черепные знаки отличия со стилизованным изображением существа, напоминающего стрекозу.
— Интересно, чем занимался этот тип здесь, вдали от города? — спросил Ретиф.
— Не знаю, — отвечал Джик–джик. — Но мне кажется, что когда мы узнать это, оно нам не понравится.
* * *
Джуп, висящий ярким диском высоко над вершинами деревьев, освещал холодным белым светом деревенскую улицу. Ретиф следовал за Джик–джиком и его двумя соплеменниками по гладко наезженной колесами многих поколений лесных обитателей тропе. Путь занял пятнадцать минут, после чего Пин–пин остановился и махнул рукой.
— Вот тут я находить того полицейского, — сказал он. — Там, в зарослях. Я слышал, как он шумел подобно циклону.
Ретиф протиснулся в заросли к тому месту, где поваленные стволы и разметанная листва указывали на местонахождение раненого войона. Наверху серебристые кончики ломаных ветвей указывали на траекторию падения по верхушкам деревьев.
— Каким образом, интересно, он сюда попадать? — недоумевал Пин–пин. — Странные штуки происходить в округе. Мы слышать большой удар — вот почему мы здесь…
— Большой удар? — переспросил Ретиф. — Где именно?
— Вон там, — указал Пин–пин. И он вновь повел остальных, ведомый безошибочным куопянским чутьем на направление. Через пятьдесят футов Ретиф наклонился и поднял изогнутый осколок тяжелого сероватого металлохитина с оплавленной и обугленной кромкой. Он пошел дальше, замечая все новые осколки и обломки — то свисающий с куста яркий клок материи, то пластину величиной со столешницу, застрявшую в ветвях дерева. Неожиданно в зарослях замаячил тускло–блестящий крупный фрагмент погибшего руна в виде груды останков, сваленной у ребристого ствола лесного гиганта.
— Хо–о, этот большой приятель ударяться сильно, Тиф–тиф, — заметил Пин–пин. — А с чего бы это, интересно?
— Нечто, которым он желал полакомиться, с ним не согласилось. — Ретиф пробрался к гигантскому трупу, замечая ожоги от бластера на втулке винтов, спутанную массу внутренних органических проводов, обнаженных силой удара, и скрученные, разбитые посадочные конечности. Задняя половина тела отсутствовала, оторвавшись во время падения через деревья.
— Что оказаться столь большим для руна, чтобы сбить его? — продолжал вопрошать Пин–пин. — Ведь он самая сильная тварь в этих джунгли; каждый удирать вовсю, когда поверху летит рун.
Уин окунул палец в остатки пролитой смазки и помахал им перед своим обонятельным органом.
— Глупец! — фыркнул он. — Да это совсем протухло! Пожалуй, мы не будем питаться с этого приятеля.
Ретиф вскарабкался на поверженное библейское чудище и заглянул в проем, вырванный в верхней части грудины, как раз перед массивными опорами вращающихся конечностей. Там виднелись провода, Но не меняющие диаметр органические проводники, характерные для внутреннего строения куопян, а яркие цветные кабели с надписями…
— Эй, Тиф–тиф! — окликнул вдруг Пин–пин. — Нам пора бы смываться! Родичи этого парня разыскивать его!
Ретиф поднял голову: в нескольких сотнях футов над деревьями парила огромная тень. В ярком свете Джупа появились второй и третий руны, медленно барражирующие туда–сюда над местом гибели их сотоварища.
— Они заметить его в любую минуту, — сказал пигмей. — Говорю, нам пора смываться!
