они разобщены, однако существуют две основные группы по нескольку сотен душ плюс мелкие группки немногих уцелевших, смертельно испуганных и опасающихся вступать в контакт с кем бы то ни было. ВаН’Жарри живут в долине по собственному обычаю. Среди них насчитывается чуть меньше трехсот жана’ата, вместе с ними живут около шести сотен руна.
Жосеба склонился вперед.
– Обыкновенно хищникам для того, чтобы популяция оставалась генетически здоровой, требуется по крайней мере две тысячи экземпляров с двумястами пятьюдесятью размножающимися парами. Даже если Рукуей недооценивает полное число жана’ата, они очень близки к вымиранию, – произнес он шепотом, словно сказать такое в полный голос значило придать предположению полную достоверность. – Если же он переоценивает их число, они уже обречены. – Он посидел молча, погрузившись в размышления. – И это вполне понятно, Сандос. Судя по тому, что мы видели, и по словам Шетри, сейчас жана’ата обитают на абсолютной границе своего экологического диапазона. Даже без учета крушения их цивилизации этот вид находится на пороге гибели.
– Но дело не только в этом, – произнес Шон чуть громче, потому что дождь припустил основательно. – На севере происходит еще кое-что. Мне пришлось спросить дважды, чтобы я мог убедиться, что все правильно понял, но когда я начал расспрашивать, будут ли они есть этого фройила, один из них – тот, который Шетри, – сказал нам, что жана’ата ВаН’Жарри умирают от голода. Потому что не едят руна. – Сандос, прищурясь, посмотрел на него. – И приготовьтесь. Он сказал так, потому что мясо их некошерно. – Сандос вздрогнул, и Шон поднял руку. – Клянусь в том, что он использовал именно это слово. Очевидно, что жену этого Шетри, Ханалу, или как ее там зовут, воспитывала среди руна на юге София Мендес.
Жосеба продолжил за него:
– В наличии некоторого культурного обмена можно не сомневаться. Шетри говорит, что жена его именует себя «учитель», но, Сандос, при этом она пользуется вполне земным словом «равви». Вполне возможно, что люди эти лгут в отношении того, что не едят руна, но только посмотрите на них! Они тощие, шерсть не блестит, у них выпадают зубы…
– Кроме того, они путешествуют вместе с двумя вполне упитанными руна, явно не опасающимися того, что они могут угодить к ним в зубы. – Шон помедлил, прежде чем продолжить: – Сандос, вы слышали этого Китхери? Что ж, думается мне, что эта Ханала может быть того же сорта… Не знаю, что думать, но спрашиваю себя: что, если Моисей был египтянином, воспитанным среди евреев?
Сандос с открытым ртом пытался осознать услышанное.
– Вы это серьезно? – спросил он, и когда Шон утвердительно кивнул, воскликнул: – Бога ради, не надо!
– Именно, – согласился Жосеба и, не шевельнувшись, глянул на Сандоса, насквозь промокшего и поднявшегося на ноги.
– Вы слышите то, что хотели бы услышать! – обвинил Сандос коллег. – Вы используете собственный фольклор для объяснения реалий этой культуры!
– Возможно, – согласился Жосеба, уже сидевший в луже, – но я приехал сюда сразу как эколог и как священник. И я намереваюсь разобраться с этим вопросом. Так что я иду вместе с ними на север, Сандос. Шон также хочет идти. А вы можете остаться здесь вместе с Нико и дожидаться прихода людей Софии. Мы просим об одном: чтобы вы не выдали их. А мы разделим с ними их судьбу…
Подошел Нико, они умолкли, глядя на то, как Сандос пьет воду из фляжки, ест те крохи, которые принес ему Нико, отказавшись далее обсуждать этот бред.
Однако итальянец, обыкновенно тишайший среди всех, хотел что-то сказать.
– Дон Эмилио, один из этих двоих жана видел сон, похожий на ваш кошмар, – произнес он, отводя от глаз прядь мокрых волос. Сандос пристально посмотрел на него, и Нико продолжил: – Ему снится горящий город. Он сам сказал мне. Снится с самого раннего детства, по его словам, но он видел вас в этом городе. В своем сне. Я думаю, что вам стоит поговорить с ним об этом.
По этой причине, после длительных дальнейших расспросов и обсуждения, восемь представителей трех видов разумных существ решили отправиться на север, под покровом тайны и скверной погоды. Они не стали сообщать Карло Джулиани o своем решении с учетом того, что радиопередачи прослушивались правительством Гайжура.
Понимая ту опасность, которой подвергались ВаН’Жарри, все приняли предложение Жосеба, посоветовавшего извлечь GPS-импланты… небольшой порез не причинял особого беспокойства.
Они намеревались путешествовать быстро и не привлекая внимания, однако на все вопросы решили отвечать самым простым образом. Иноземцы – это друзья Фиа. Шетри и Рукуей – наемники ВаХаптаа, которые ведут этих руна и иноземцев к последней твердыне хищников, питавшихся руна с начала времен. Когда станет известно место, придет армия, которая истребит самых последних джанада, и даже память о них изгладится навсегда.
ВаН’Жарри полагали, что они выдумали просто убедительную ложь. Но на самом деле ложь эта могла оказаться чистейшей воды истиной.
Нико д’Анжели на самом деле не понял слова Жосеба о минимальном количестве населения, необходимом для возобновления популяции, и вымирании вида и не слишком внимательно отнесся к последующему разговору о революции или религии. Однако Нико очень хорошо запомнил слова, сказанные ему Франсом перед посадкой на планету.
– Нико, я не смогу найти тебя внизу, если ты решишь каким-то образом избавиться от GPS-импланта. Так пропал экипаж «Магеллана», и никто не знает, что с ними случилось, capisce! Никогда не избавляйся от него, Нико. Пока этот передатчик находится под твоей кожей, я всегда могу найти тебя.
Итак, пока остальные грузились в лодку и готовились к отплытию, Нико неспешно пришел к выводу о том, что будет лучше, если дон Карло и Франс будут знать, куда они направляются, даже если все остальные так не считают, посему он подобрал один из выброшенных имплантов и сунул его в карман.
Он не хотел ничего плохого.
Глава 36
Центральный Инброкар
Октябрь 2078 года по земному летоисчислению
Сначала они спускались по реке на лодке, жана’ата и люди в грузовом трюме, в то время как их сообщники руна на палубе здоровались с насквозь промокшими пассажирами и экипажами барж, которые обгоняли. Батареи моторки работали столь же бесшумно, как паруса, и пассажиры вели себя так же бесшумно, даже когда их было некому слышать. Время от времени одного из людей осеняло какое-то возражение на какой-либо из заданных прежде вопросов, он излагал свою точку зрения и получал ответ на свои сомнения. ВаН’Жарри также время от времени задавали вопросы, однако тот из них, который более всех остальных стремился
