это мгновение. Он сидит напротив и смотрит, словно прошлой ночью едва не допустил главную ошибку в жизни. И поверить, что сделает все лишь бы подобное не повторилось.
— По-моему, достаточно секретов, — я забрала бутылку со стола и направилась к стойке.
— Сорель, погодите, — засмеялся Реджис и пошел следом. — Я найду, о чем рассказать.
— Вам с утра на службу.
— Денек обойдутся.
Школьные наставницы в один голос твердили: в приготовлении зелий важно соблюдать меру. Элти с видом умудренной женщины говорила то же самое обо всем остальном. Может, поэтому из нас двоих в неприятности попадала именно я? Не умевшая удержать язык за зубами, не привыкшая заводить друзей, не спешащая уйти в сторону, схитрить, если нужно. Я редко находила меру и всегда оказывалась там, где не следует, узнавала, что не должна. Как, впрочем, и сейчас. Стоило не затягивать беседу, а извиниться, сослаться на усталость, головную боль — хоть раз побыть леди.
— Хотите сказать, кому-то пора домой? — Реджис уперся ладонью в столешницу, и мы оказались лицом к лицу как во время нелепого урока танцев, затеянного Тибо. Стараясь справиться с нахлынувшим хмельным туманом, я гнала возникшие вдруг мысли о тишине на моей половине дома, о замке на двери спальни, который следует закрывать, чтобы утром не вломилась Кайра, о платье, снимающемся легко и быстро после перешивки.
Действительно, достаточно.
— Разве нет? Не слишком ли много мы наговорили?
— Всегда можно продолжить, — Реджис осторожно дотронулся до шеи. — А я боялся, что останется след. Шрамы вам ни к чему.
— Вдруг стала бы похожей на хозяйку таверны из песни?
— И это ни к чему, — прошептал он, придвигаясь ближе. Ладонь легла на талию, а губы коснулись виска, уголка глаза, щеки, на мгновение замерли, позволяя сделать еще возможный выбор того, что произойдет дальше. Единственное крошечное движение, после которого он уйдет или останется.
Встретившись с ним взглядом, я подалась вперед, успела ощутить едва уловимое касание и резко замерла, цепенея от звука, раздавшегося в зале. Кажется, и стены задрожали.
— Госпожа Сорель, откройте! — закричал кто-то, не переставая колотить по двери.
— Часто такое случается? — спросил Реджис, не отстранившись.
— Постоянно. Нужно открыть.
На ходу приглаживая волосы, я проклинала неизвестно из какой тьмы взявшегося гостя. Сшейды бы сожрали! Чего так орать? Совсем не хватает терпения подождать одну минуту? Ту самую, которой бы хватило на поцелуй или отказ. Если снаружи какой-нибудь пират или контрабандист, передам Реджису. Тот как раз нетрезв и, похоже, очень недоволен. Может, с самого начала рассчитывал остаться, запирая дверь?
— Госпожа, чего стряслось-то? — выглянула из кухни растрепанная Марта. — Кого принесло? Ох… — увидев дознавателя, спешно поправила ночной чепец.
Через порог чуть ли не ввалился молодой помощник целителя. С расширенными от волнения глазами, взъерошенными волосами, в съехавшем набок плаще, бегло извинился и затараторил:
— Госпожа Сорель, вы срочны нужны Лансу Ошилю. Только что привезли раненую девицу. Она жива, в сознании, залечить раны господин Ошиль сможет. Но противоядия от укуса у него нет. Прошу, собирайтесь, без вас никак.
В глазах потемнело, и я положила руку на дверной косяк, чтоб не покачнуться. Ночь, раненая девица, целитель нуждается в помощи — снова? Благо, помощник на сей раз настоящий, а у крыльца ждет экипаж.
— Какой яд? Ничего не понимаю…
Жан нетерпеливо переминался с ноги на ногу и, скорее, был готов взвалить меня на плечо, чем пускаться в объяснения.
— Девушка из местных. Возвращалась домой, и на нее напала какая-то тварь. Похоже, та, о которой весь город судачит. Патруль стражников тварь спугнул, да только девушка все равно пострадала. Поторопитесь же.
Не до конца веря, что теперь все по-настоящему, я пересилила накатившую панику.
— Дайте минуту. Принять лекарство и взять необходимое.
— Быстрее, умоляю!
— Сорель, едем вместе, — твердо проговорил Реджис, когда я шагала к лестнице.
Глава тридцать пятая
Собственного экипажа у господина Ланса Ошиля не было, а потому помощник нанял первый попавшийся, как сам же и рассказал по пути. Добраться можно было пешком, что, учитывая поздний час и выпитый ром, устроило бы меня куда больше. После нескольких капель отрезвляющего зелья, голова кружилась, а на каждой сшейдовой кочке, где скрипучая развалюха подскакивала, начинало мутить. Стоило выждать несколько минут, дождаться стойкого результата, а уж потом ехать. Но времени в обрез.
— Да что он еле тащится, — нервничал Жан, то и дело бормоча ругательства в адрес возницы. По возрасту он был моим ровесником, полгода назад окончил Главикус и, вернувшись домой, не взялся за самостоятельную практику, а решил набраться опыта, как поступали многие.
Возница, однако, честно отрабатывал полученные монеты и не щадил экипажа, доставшегося, вероятно, от прадеда. Когда в очередной раз тряхнуло, Реджис, сидевший рядом, поморщился, но не издал ни звука. Ему приходилось сложнее — и рома, и капель выпил гораздо больше.
— Слава Лорхане! — едва прозвучало зычное «приехали», Жан поспешно выскочил наружу. — Быстрее, прошу вас!
Покидая экипаж, я оперлась на руку Реджиса и предпочла не встречаться с ним глазами. Лекарство действовало, дурнота и хмель стремительно проходили, а мысли становились на места с удивительной точностью. Самое важное сейчас — сосредоточиться и заняться делом. Представлять, чем бы закончилась эта ночь, не появись Жан с дурными вестями, и изводить себя буду после. Если вообще буду.
В кабинете господина Ошиля, куда Жан бы, наверное, вел пинками, будь то в его власти, под потолком висели целых три световых шара. Один над тумбой и шкафчиком, уставленными различными сосудами, два других над столом посреди комнаты, где лежала бледная темноволосая девушка. Ее грудь тихо вздымалась от вдохов, глаза были закрыты, а с губ срывались тихие стоны.
— Господин Ошиль, что я мо…
— Туда, — махнул целитель в сторону шкафчика. — Быстрее. Она скоро проснется, и нужно дать противоядие.
Подол платья пострадавшей был наспех разрезан, левая нога полностью оголена. По бедру тянулись длинные раны, напоминавшие следы от когтей. Их края нехорошо темнели, а кровь все еще выступала, несмотря на старания целителя.
— Какой яд? — я быстро вымыла руки и надела перчатки.
Не поднимая головы, Ошиль произнес слова, от которых на затылке собрался неприятный холодок.
Сердце бешено застучало, а пальцы задрожали, хоть и помнили каждое из движений, которые предстоит сделать в ближайшие минуты. Губы зашептали рецепт — один из тех, что заучиваются наизусть еще на первом курсе и регулярно проверяются наставницами. Ни разу не приготовив его, я знала каждый из компонентов, могла назвать точное количество, описать свойства и отсчитать положенное время горения. Я знала, но боялась,
