любимая.
И она почти тут же это дисциплинированно исполняет. Обнимая спящую Дуню, Ваня подумал, что иначе и быть не может. И на все плевать. Они должны засыпать и проспаться вместе. Всегда. Он отвоевал это право у судьбы и не намерен им поступаться. Словно соглашаясь, Дуня привычно и сонно уткнулась носом ему в шею. Именно так.
Утром Ивана разбудил запах. На всю квартиру умопомрачительно пахло свежепожаренными оладьями. Дульсинее рядом на запахи было все равно – сопела на его плече, обхватив для надежности Ванину руку. Трогательно и мило, но есть захотелось просто смертельно. Поэтому аккуратно высвободился из царского плена, немного полюбовался открывшимся от его движения… пейзажем? натюрмортом? а, точно – натурой! – а потом накрыл натурщицу обратно одеялом и потянулся к штанам.
Голоса он услышал, едва притворил за собой дверь зала. Мать конспиративным шепотом:
– Они же… они же… Я шла мимо… Одежда вся на полу, они же занимались…
Судя по паузе, у матери кончились слова. А вот у бабушки нашлись. Сказанные философским тоном:
– Дело молодое…
Послышался какой-то непонятный звук – то ли чем-то хлопнули, то ли стукнули.
– Он сделает ей ребенка в моем доме! – а потом, после обреченного выдоха: – Или уже… сделал.
Бабуля весело хмыкнула. А Ваня вспомнил, что подслушивать нехорошо.
– Всем доброго утра! – обеим женщинам досталось по поцелую в щеку. – Пахнет невероятно вкусно. Можно я сначала поем, а потом пойду умываться?
Ида Ивановна вздохнула и поставила перед ним тарелку.
– Чаю налить?
– Угу, – Иван ухватил не просто еще теплый, а почти горячий верхний оладушек и впился зубами. Вкусно – язык бы не проглотить.
– Промялся? – невинно вопросила Антонина Марковна. Мать за спиной снова вздохнула, а потом устроилась напротив, не сводя внимательного взгляда с сына. Но все это почему-то лишь добавляло Тобольцеву хорошего настроения.
– Как спалось, ба?
– Да ничего, слава богу. После того как вы угомонились.
Теперь Ида Ивановна охнула – почти как Дуня ночью. А Антонина Марковна продолжила как ни в чем не бывало:
– Принеси Дуняше своей халат, Ромео. Она же там без всего, поди, нагишом.
Тут терпение Иды Ивановны кончилось, она резко поднялась с места и, ни на кого не глядя, гордо прошествовала к выходу из кухни. А спустя пару минут вернулась. В ее руках было нечто черно-красно-золотистое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся халатом натурального японского шелка, привезенным Ларой Деминой своей подруге из Осаки.
– Вот. И, между прочим… – после видимого усилия: – Я не говорила… что мне твоя Евдокия… не нравится. Не понимаю, почему она так решила.
– Ты и без слов все можешь сказать, – не остался в долгу сын. А потом тронул пальцем гладкий шелк и вдруг улыбнулся матери.
А Ида Ивановна улыбнулась сыну и ответила, тщательно подбирая слова:
– Мне кажется, она… Нет, конечно, иногда она непозволительно остра на язык, но в целом… Хорошая девочка.
– Ванька, не упусти девку! – поспешила вставить свое авторитетное мнение Антонина Марковна.
– Мама! – Ида Ивановна решительно вручила сыну в руки халат в черных с золотым драконах. – Евдокия никакая не де… Она девушка нашего Ванечки! Который сейчас пойдет и отнесет своей девушке халат!
Ваню даже в спину подтолкнули для надежности. Из кухни он вышел с улыбкой. Решение фельдмаршальского совета можно было считать окончательным.
Они так и остались двумя женщинами, любившими одного мужчину. Идея Ивановна и Дуня. И каждой хватало мудрости не перетягивать одеяло на себя. Обе старательно хранили равновесие, пытаясь нащупать точки соприкосновения, на основе которых можно построить собственные отношения.
Из Коломны Дуня уезжала с легким сердцем. Баба Тоня, потчуя утренними оладьями, интересовалась, какой у Дуняши любимый цвет, ибо собиралась после Ваниного шарфа заняться вязанием снуда.
– Это сейчас модно среди молодежи, – сказала она, глядя поверх очков на гостью.
– Ба, ты следишь за модой?
– А ты как думал! – парировала бабуля.
С собой им дали банки с фирменным лечо от Антонины Марковны и роман Жорж Санд «Зима с Шопеном». Книгу протянула Дуне Идея Ивановна со словами: «Ну, раз уж вам, Евдокия, так нравится Шопен…»
Это был ее подарок. И еще протянутая рука. Дуня взяла книгу и, глядя прямо в глаза, проговорила:
– Спасибо.
Они обе знали, что это слово благодарности было сказано не только за книгу.
Когда дверь квартиры закрылась, Ваня, пользуясь безлюдностью подъезда, крепко обнял Дуняшу и звонко поцеловал ее в щеку. Он вообще в тот день был очень счастливый, она это заметила сразу, как только проснулась.
– Ты абсолютно наглый автостопщик, но как-то так получается, что тебе всегда все сходит с рук.
В ответ Ваня рассмеялся.
Следующая встреча с Идеей Ивановной состоялась через три недели. Дуня так и не поняла, как у Ивана вышло достать третий билет на Дебарга, да еще чтобы места оказались рядом. Он что-то сдавал, менял, заказывал, и в итоге – поход случился. Видя, какими влюбленными глазами Идея Ивановна смотрит на сына, Дуня старательно прятала улыбку за букетом роз, предназначавшихся пианисту.
Концерт был необыкновенный. Как только раздались первые звуки фортепиано – все оказалось забыто: дела, заботы, обещание позвонить вечером клиенту, ненастный день за окном. Музыка не терпела соперников, она подхватила своих слушателей и унесла далеко, заставляя чувствовать, видеть, ощущать, складывать в воображении целые истории, сопереживать, наслаждаться и дышать – глубоко, полно, жадно, ловя каждый аккорд и находя на него отклик в своей душе.
И был Шопен, хрустальный, невесомый, совершенно весенний, звенящий под пальцами Люка Дебарга. Дуня просидела не шелохнувшись почти весь концерт, лишь пару раз бросив украдкой взгляд на Идею Ивановну, чей четкий профиль красиво выделялся в полутьме зала. Она слегка покачивала головой в такт музыке, словно там, на сцене, выступал ее ученик. Дуняша подавляла улыбку и вновь обращала взгляд на сцену. Ваня же на протяжении всего концерта не выпускал из своей руки пальцев Дуни. Им так было здорово – сидеть, взявшись за руки, и слушать музыку.
Розы Люка после того, как программа была закончена, дарила Идея Ивановна. Вручая цветы, она что-то сказала музыканту, и он что-то ответил. На свое место Ида возвратилась слегка раскрасневшаяся и счастливая.
Это был замечательный день, который совершенно не хотелось завершать. Все желали хоть немного продлить волшебство октябрьского вечера, поэтому Ваня после концерта завез своих дам в кофейню, где заказал им… шампанского.
– Как вам манера исполнения Люка, Евдокия? – начала вежливую беседу Идея Ивановна, пригубив прохладное игристое.
– Если бы Дебарга можно было сравнивать с живописью, то я бы сказала, что он – акварель.
Ида наклонила
