Оби, на стыке двух областей. Здесь практически неограниченные ресурсы воды, достаточно благоприятные условия отведения производственных вод, отличные площадки для размещения крупных предприятий».
Латунин, тогда только начавший свою деятельность на посту первого секретаря обкома партии, взял статью на заметку, наперед зная, что будет против этого предложения. Думал: «Каждый волен высказывать свои соображения, обосновывать их. Подождем, оглядимся: росток лишь проклевывается. Пройдут годы, идея начнет обрастать плотью. Но место для строительства выбрано неудачно!»
Этот первоначальный замысел довольно легко удалось отклонить. В спешке, как то нередко бывает, нашли другой вариант, но и он оказался уязвимым, да еще как! «Смуту» внесли геологи, написавшие протест в министерство геологии России. Зная, что область находится на краю крупнейшего в стране гидрологического бассейна, геологи разведали за Томью большие запасы воды, обсчитали и защитили их. Так как «над Томью серебряный город» остро нуждался в чистой питьевой воде, начали строить подземный водозабор, станцию обезжелезивания, прокладывать трубу. И тут же, на этой площади, Охтинский «Пластполимер», солидная проектная организация, уже разместила нефтехимический комбинат! Что же станется с подземным морем, когда гигант заработает на полную мощь?
Латунин, вникнув во все досконально, только и сказал геологам:
— Ну, спасибо, радетели!
Он знал, как трудно бывает что-либо изменить, когда проект уже утвержден, когда затрачены миллионы на изыскания, что при таком варианте комбинат может «уйти из рук», а это потеря невосполнимая для экономики края, для развития инфраструктуры. Так много было задумано, и так все легко потерять. Можно, конечно, пойти по пути наилегкому: оттеснить претензии Мингео республики, сослаться на совершенство очистных сооружений и оставить проект в том виде, в каком он есть: авторитета, влияния у Латунина хватит. Но совесть, партийная принципиальность и вообще здравый смысл — как быть с ними? Викентий Кузьмич всегда горячо стоял за охрану природы, за бережное, человеческое отношение к ней.
Ему уже пришлось «ломать копья» по кедру. И на какие преграды он натолкнулся! Кедр рубили для карандашной дощечки. Кедр сводили с лица сибирской земли. Тысячи кубометров его были вверстаны в план. Попробуй изъять их, когда цифры утверждены везде и всюду! Была специальная конференция по кедру, и Викентий Кузьмич выступал, говоря следующее:
— Это проблема, кедровые леса Сибири! Допускается расточительность в освоении кедровой тайги, по-прежнему кедр ценится как «кубатурное дерево» и используется преимущественно там, где можно заменить его другими, менее ценными породами… Сделано по охране кедра немало, но далеко недостаточно. Приторможено создание кедровых хозяйств. На кедре «висят» интересы центральных и местных ведомств, лесозаготовительной промышленности и лесохозяйственных организаций, охотничьего хозяйства и потребительской кооперации, а равно и предприятий, перерабатывающих сырье кедровников, и каждое ведомство заинтересовано в решении своих узких вопросов, составляющих лишь часть общегосударственной проблемы кедровых лесов.
Да, к кедру проявляется разный подход. Известно, говорил Латунин, кедр — это плоды и древесина. Нужно учитывать и то, и другое. Но и ставить их на одну доску нельзя. В погоне за кубометрами упускается главное, кедр прежде всего, «хлебное дерево» Сибири. Его можно и нужно использовать для пищевых целей. В Сибири ежегодно вырубается до пятидесяти тысяч кубометров кедровников, зачастую наиболее ценных, в сравнительно доступных местах. Комплексное использование кедровников — проблема, пока научно не обоснованная. Кто ответит, где полезнее всего использовать кедр? Можно сделать карандаш в бумажной или пластмассовой оболочке? Конечно! Такие карандаши выпускают за рубежом. И совсем варварство, когда кедр идет на шпалу, рудстойку!
— Сейчас мы заняты, — продолжал секретарь обкома, — организацией кедровых хозяйств, где можно науку экономически и организационно сомкнуть с производством. Мы надеемся, что Сибирское отделение академии наук, его президиум, проявит, как всегда, живой интерес к проблеме кедровых лесов, рациональному их использованию и воспроизводству…
Латунину удалось отвести топор от значительной части кедровников области. Чего ему это стоило, знал только он. Зато с какой радостью докладывал об этом на очередном партийно-хозяйственном активе и по реакции зала видел, как люди его поддерживают…
Старинный сибирский город очень нуждался в чистой питьевой воде. Соседние области, расположенные в верховьях Томи, много вредили реке, спуская в нее неочищенные стоки своих крупных предприятий. В аварийных случаях выбросы были настолько велики, что содержание вредных веществ угрожало здоровью жителей полумиллионного города. На этот счет были пролиты литры чернил, споры на разных уровнях достигали сильного накала, были клятвы и заверения «проблему снять», но она с годами лишь усложнялась.
Так бы, наверное, все и тянулось, не попадись геологам мощный водяной пласт вблизи самого города. Однако подать воду оказалось не просто, требовались миллионы рублей ассигнований. Сами собой в виде манны небесной упасть они не могли. Не один заход и не в одни двери пришлось сделать Викентию Кузьмичу, чтобы добиться желаемого. Водозабор из подземных источников построили быстро. Сооружение вышло красивое. И уникальное: светлый, многоэтажный корпус притягивал взор, белея на фоне соснового бора. Сюда привозили гостей посмотреть и попить артезианской воды. И вот возникла нелепая ситуация. На ум приходила поговорка о волках и овцах: как сделать так, чтобы сыты были одни и целы другие?
Еще до возникновения кризисного момента, в Совет Министров был отправлен документ:
«…постановлением определяется строительство жилого поселка для комбината на левом берегу Томи. Считаем это невозможным, так как это приведет к вырубке значительной части сосновых лесов в пригородной зоне отдыха трудящихся и существенному сокращению сельскохозяйственных угодий двух крупных пригородных совхозов, поставляющих городу молоко и овощи.
Жилье для персонала комбината необходимо разместить на правом берегу Томи, в значительной части на свободных территориях города».
Теперь оказывалось, что это была всего лишь полумера: строительную площадку комбината необходимо переносить полностью.
Между тем дела вокруг крупной стройки разворачивались большие и громкие. Все шло к тому, что нефтехимическому надлежит быть на земле нарымской, а не в какой-то иной части страны. Добываемая в Нарыме нефть, может быть, более всего подходила для химической переработки. Сырье отличалось «высоким газовым фактором»: семьдесят кубометров газа на тонну, а содержание высоких углеводородов достигало тридцати трех процентов. Этан, пропан, бутан — те самые исходные, что требовались будущему комбинату.
Сооружение поручалось мощной строительной организации. Был создан институт химии
