Она встретила его взгляд твердо.
— Но когда поняла… Я не остановилась, Линялый. Я надавила сильнее. Я тормозила его развитие, чтобы он выглядел моложе своего возраста, чтобы то, что он был ребенком Септимуса, казалось невозможным. И в дополнение я сдерживала его разум, так или иначе. Я не позволяла его талантам когда-либо вырваться из-под контроля до тех пор, пока водяные фурии вокруг стедгольда настолько не привыкли к этому, что мне больше не приходилось думать об этом постоянно.
— В отличие от тебя, — проговорила она, — я точно знала, что я делала. И поэтому, моей вины в этой войне не меньше, чем твоей.
— Нет, Исана, — произнес Линялый.
— Да, — тихо возразила Исана, — Поэтому я остаюсь здесь. С тобой. Когда ты уйдешь, я уйду с тобой.
— Нет, Исана, пожалуйста, не нужно. Просто оставь меня.
— Никогда. Я не позволю тебе уйти, Арарис. И, гром и вороны, твои обязанности не выполнены. Ты поклялся служить Септимусу.
— Он был твоим другом. Ты обещал ему.
Арарис смотрел на нее, дрожащий и молчаливый.
— Я знаю, как сильно была ранена твоя душа, но ты не можешь сдаться. Ты не можешь отказаться от своего долга сейчас, Арарис. У тебя нет на это права. Я нуждаюсь в тебе. — Она подняла подбородок. — Октавиан нуждается в тебе. Ты вернешься к исполнению своего долга. Или ты сделаешь свое предательство истинным, позволив себе умереть и забрав меня с собой.
Он начал плакать.
— Арарис, — сказала Исана низким, сочувствующим голосом.
Она коснулась его подбородка и подняла его, пока их глаза не встретились. Затем, очень нежно, она сказала:
— Выбирай.
Глава 48
Амара старалась улыбаться маленькой девочке и протягивала ей свои руки.
— Маша, — сказала Ладья тихо. — Это графиня Амара. Она собирается забрать тебя отсюда.
Девочка нахмурилась и прижалась к Ладье еще крепче.
— Но я хочу уйти с тобой.
Ладья несколько секунд быстро моргала, едва сдерживая слёзы, затем сказала:
— На сей раз мы уйдём вместе, детка. Я встречу тебя на улице.
— Нет, — ответила девочка и прижалась плотнее.
— Но разве ты не хочешь отправиться в полет с Амарой?
Девочка подняла глаза.
— Полёт?
— Я встречу тебя на крыше.
— А потом мы уедем, и ты мне подаришь пони? — спросила Маша.
Ладья улыбнулась и кивнула.
— Да.
Маша радостно улыбнулась матери и не протестовала, когда Ладья подсадила её на спину Амары.
Девочка обхватила ногами Амару за талию, а руками обвила шею Амары.
— Ладно, Маша, — сказала она, напрягая мышцы гортани, сопротивляясь сдавившей горло хватке ребёнка. Держись крепче.
Ладья повернулась к огромной кровати и сорвала с неё шелковую стёганую простыню, достаточно большую, чтобы служить шатром. Она поспешила к одному из больших шкафов, захлестнула угол простыни вокруг одной из его ножек и завязала его быстрыми, точными движениями.
— Готово.
— Ваша Светлость? — спросила Амара. — Вы готовы?
Леди Плацида подняла глаза, её лицо было бледным и отстранённым от концентрации. Она опустилась на колени, лицом к противоположной стене, её расслабленные руки покоились на коленях.
При словах Амары она сменила свою позу на нечто, напоминающее спринтерскую стойку, и ответила:
— Да, я готова.
Сердце у Амары забилось быстрее, и она почувствовала, что её ноги дрожат от сдерживаемой паники. Она взглянула на четырёх горгулий на своих местах, потом пересекла комнату, чтобы встать рядом с Ладьей напротив одной из стен.
Она сфокусировала взгляд на центре потолка, где она сможет увидеть, если любая из горгулий начнёт двигаться.
— Очень хорошо, — тихо сказала она. — Приступим.
Леди Плацида сосредоточила взгляд своих зовущих глаз на противоположной стене, и прорычала:
— Лития!
Ничего не произошло.
Леди Плацида зарычала, поднимая сжатый кулак, и крикнула:
— Лития!
И тогда пол в помещении приподнялся и вздыбился, камень принял форму лошади, головы и плеч, оторвался от земли и бросился к противоположной стене.
Одновременно Амара призвала Цирруса. Запертая в каменной комнате, она была далека от открытого пространства, любимого фурией, и Циррус ответил на ее зов вяло и слабо.
Она не ожидала ничего большего, на данный момент, и просто использовала присущую фурии быстроту, чтобы ускорить собственные движения.
Так что, когда разом четыре горгульи резко пробудились к жизни, она увидела их стремительную реакцию неожиданно медленной, так как ее собственные чувства были искажены связью с фурией.
Горгульи открыли глаза, демонстрируя блеск зеленых изумрудов, которые вспыхнули собственным призрачным светом. Их тела грубо напоминали львиные, а головы были чудовищной смесью из человеческой, львиной и медвежьей.
Острые рога, изгибавшиеся по обеим сторонам их широких голов, указывали прямо вперед по направлению взгляда, напоминая смертоносные вилы, а их огромные передние когти были как у хищных птиц.
Как Калар и предупреждал Леди Плациду, горгульи сразу же нацелились на ребенка.
Амара видела, как ближайшая к ней горгулья соскочила со своего пьедестала, плавно опускаясь к ней подобно падающему листу.
Она оттолкнулась от стены, танцующими движениями уворачиваясь от когтей, и почувствовала, как пол содрогнулся от удара, а потом услышала звук чудовищного взрыва позади себя.
Маша заплакала, когда её вцепившиеся в шею Амары пальцы начали сползать вниз. Но как только хватка маленькой девочки ослабела, скорость реакции Амары позволила ей почти моментально подхватить ребенка.
Она схватила одной рукой Машу за локоть, а другой за ногу, и резко развернулась, когда вторая горгулья обрушилась на пол, перескочив через всю комнату, и бросилась на неё.
Она только что успела увернуться от этой, пригнувшись, упав на пол и перекатившись, как третья фурия земли прыгнула на неё и пронеслась там, где мгновение назад была её голова. Она вскочила на ноги чуть более медленно, чем ей следовало бы.
Центр тяжести ребенка у неё на спине сместился, и ей пришлось постараться, чтобы сохранить равновесие и плавность движений. Она вскочила на кровать, один раз подпрыгнула, чтобы пересечь ее, сорвала балдахин, сбросив тяжёлые шторы на голову четвертой горгульи, и бросилась прочь от своих преследователей.
