Ход истории определяется не сражениями, не осадами или штурмом городов, но действиями отдельных людей. Самый сильный город, самая большая армия в основе своей представляют собой набор личностей. Их решения, их страсти, их глупость, их мечты — вот что определяет будущее. Если история и учит нас чему-то, так только тому, что слишком часто судьба армий, городов, целых империй зависит от действий одного-единственного человека. В тяжкие минуты решения этого человека, будь он плохим или хорошим, правым или неправым, большим или малым, могут невольно изменить весь мир.
Однако История небрежна. Нам не дано знать, кто этот человек, где его искать и какое решение он примет.
Всего этого достаточно, чтобы я почти поверил в судьбу.
— Ну пожалуйста, Тави, — упрашивала девушка в предрассветных сумерках возле кухни стедгольда. — Один разок всего.
— Ну, не знаю… — замялся юноша. — Так много дел на сегодня. Она прижалась к нему, и юноша ощутил ее тело, мягкое, восхитительно пахнущее цветами. Она прижалась губами к его щеке.
— Я буду очень, очень признательна, — шепнула она ему на ухо.
Она еще раз поцеловала его в щеку.
Сердце его забилось еще быстрее, а ноги сделались ватными.
— Ладно. Так и быть.
ГЛАВА 1
Амара сидела на покачивающейся спине старого самца-гарганта, в который раз обдумывая свой план. Утреннее солнце рассеивало туман и согревало ее. За спиной скрипели колеса тяжело груженой повозки. Невольничий ошейник начал уже натирать кожу, и она твердо решила перед следующим заданием поносить его несколько дней, чтобы привыкнуть.
Если, конечно, останется жива после этого.
Зловещий холодок пробежал по ее спине, и Амара нервно передернула плечами. Она сделала глубокий вдох, выдох и зажмурилась на мгновение, выбрасывая из головы все, кроме непосредственных ощущений: теплого солнца на лице, покачивания спины гарганта, скрипа тележных колес.
— Волнуешься? — поинтересовался мужчина, шагавший рядом с гаргантом.
На руке его болтался кнут, хотя с самого начала путешествия он ни разу не поднимал его. Ему удавалось править этой скотиной, пользуясь одним только поводом, хотя голова его едва доходила ей до поросшего бурой шерстью бедра. Он был одет как простой торговец: коричневые облегающие штаны, крепкие кожаные сандалии и теплая темно-зеленая куртка поверх домотканой рубахи. Длинная накидка — тоже зеленая, лишенная какого-либо орнамента — была перекинута через плечо, ибо день становился все теплее.
— Нет, — соврала Амара. Она открыла глаза и смотрела прямо перед собой.
— Лгунишка. План не совсем уж глупый — может и получиться.
Амара опасливо покосилась на учителя.
— Но у вас есть предложения?
— По части твоего выпускного экзамена? — спросил Фиделиас. — Клянусь воронами, нет. Я и в мыслях этого не имел. Это обесценило бы твое выступление.
Амара облизнула пересохшие губы.
— Но как вам кажется, есть что-то, что мне стоит знать?
Фиделиас бросил на нее наглый взгляд.
— У меня есть пара вопросов.
— Вопросы! — фыркнула Амара. — Мы будем на месте через несколько минут.
— Я могу задать их тебе сразу по прибытии, если хочешь.
— Не будь вы моим патрицерусом, я сочла бы вас совсем невыносимым.
— Приятно слышать такое от тебя, — парировал Фиделиас. — Со времен первого семестра в Академии ты заметно изменилась. Тогда тебя ужасно потрясло, что курсоры не только доставляют почту.
— Вы так любите рассказывать эту историю, хоть и знаете, что я ее терпеть не могу.
— Нет, — ухмыльнулся Фиделиас. — Я так люблю рассказывать ее потому, что знаю, как ты ее терпеть не можешь.
Она ехидно посмотрела на него сверху вниз.
— Потому, наверное, легат-курсор и продолжает посылать вас на задания.
— Это плата за мое обаяние, — согласился Фиделиас. — Ладно, вернемся к делу. Первая моя забота…
— Вопрос, — поправила его Амара.
— Вопрос, — кивнул он. — Это наша легенда.
— Что за вопрос? Армии нужно железо. Вы — промышляющий рудой контрабандист, а я ваша рабыня. Вы прослышали, что где-то здесь есть рынок, и поехали посмотреть, не удастся ли тут нажиться.
— Ага, — сказал Фиделиас. — И что я скажу им, если меня спросят, где я взял руду? Она, знаешь ли, на дороге не валяется.
— Вы курсор каллидус. Вы изобретательны. Я полагаю, вы что-нибудь придумаете.
Фиделиас усмехнулся.
— По крайней мере, ты научилась перекладывать проблемы на чужие плечи. Ладно, мы подъезжаем к этому мятежному легиону с нашей драгоценной рудой. — Он мотнул головой в сторону скрипучей телеги. — Что мешает им просто отобрать ее?
— Вы представляете целую сеть контрабандистов. За вашей поездкой следят, и, если результаты будут неплохими, другие, возможно, тоже захотят поставлять сюда свой товар.
— Что-то я не понимаю, — сказал Фиделиас с невинным выражением лица. — Если верить слухам и этот легион и правда мятежный и если им действительно командует один из верховных лордов, вознамерившийся захватить трон, — не попытаются ли они помешать просочиться наружу любым сведениям о них? Любым — плохим, хорошим, каким угодно?
— Да, — согласилась Амара, покосившись на него сверху вниз. — И это играет нам на руку. Сами подумайте: если вы не вернетесь с этой небольшой прогулки, об этом лагере станет известно всей Алере.
— Это произойдет в любом случае. Невозможно долго держать в тайне целый легион.
— Это наша лучшая легенда. Или вы можете предложить еще что-нибудь?
— Подобраться поближе, вихрем ворваться в лагерь, выведать все и рвать когти.
— Ах да, — кивнула Амара. — Я обдумывала и этот вариант. Отвергла его как слишком глупый и предсказуемый.
— У него есть и преимущества, — не сдавался Фиделиас. — Простота, например. Мы добываем информацию, даем Короне неопровержимые улики, а там уж пускай Первый лорд сам начинает кампанию против мятежников.
— Да, так, конечно, проще. Но стоит тем, кто заправляет в этом лагере, узнать, что за ними следят курсоры, они просто-напросто рассредоточат силы и перенесут свои операции куда-нибудь еще. Корона просто-напросто потратит деньги, силы и жизни, чтобы снова прижать их к ногтю, — и даже тогда тот, у кого хватает денег на собственную армию, может просто-напросто уйти из-под удара.
