Келес дотронулся до холодной поверхности.
— Известняк. Его повсюду много, и этот — довольно мягкий. Возможно, мы вообще не сдвинулись с места.
Вирук с трудом переступил порог зала.
— Мы двигались. Неужели ты не почувствовал, Келес?
Картограф попытался понять, что он чувствовал, и пришел к выводу, что совершенно ничего.
— Нет Рекарафи. Но это не имеет ровным счетом никакого значения, верно? Мы даже не знаем, где находились до того, как грянул шторм, чего уж говорить о том, где можем находиться теперь.
Боросан снова посветил на стену.
— Это захоронение, и надписи очень старые.
Тайрисса поднялась.
— Времен Империи. Келес, ты что-то говорил об Аменисе Дукао. Ты сказал, что он умер вместе с Императрицей.
— Я читал истории об Аменисе Дукао, еще будучи ребенком. Мне известно, что он действительно существовал, но истории о нем — вымысел. Я не ожидал увидеть здесь его могилу.
Керу сложила руки на груди.
— Могила ждет всех живущих, что бы о людях ни рассказывали после смерти.
Келес кивнул и опустился на корточки.
— Твои рассуждения справедливы, Тайрисса. Здесь лежит Аменис Дукао, и это означает, что захоронения были сделаны вскоре после наступления Катаклизма. Кажется, я знаю, что мы можем здесь найти. Вы видите наследственные титулы на табличках с именами?
Боросан и Тайрисса принялись рассматривать позолоченные надписи, но не нашли ни одного титула. Тайрисса хмуро сдвинула брови.
— Это имеет какое-то значение?
— Вполне возможно, что имеет. — Келес наклонился и нарисовал пальцем на пыльном полу схему небольшого погребального зала с примыкающим к нему коридором. — Мы находимся здесь. Мой дед как-то сказал, что надеется на получение титула от Правителя; тогда нас не придется хоронить «снаружи». Во времена Империи такое помещение предваряло основной зал мавзолея, где покоились люди благородного происхождения. Верных слуг и храбрых подданных хоронили снаружи. Теперь это уже так распространено, но тогда это было законом.
Он вгляделся в темноту.
— Рекарафи считает, что мы уже в другом месте, и Боросан с ним согласился. Но мне так не кажется. По-моему, за этой плитой из известняка — главный зал мавзолея.
Келес пририсовал к первому залу второй, побольше, отгороженный лишь тонкой линией.
Моравен и Кирас снова забились в судорогах. Рекарафи хрипло усмехнулся.
— Мы двигались, Келес.
— Нет, Рекарафи, ты ошибаешься. — Он махнул рукой в сторону выхода. — Помнишь тот свет, который привел нас к пещере? Я думаю, объяснение ждет нас за этой плитой. Шторм, возможно, разрушил первоначальное устройство мавзолея. Уверен, здесь все было продумано, чтобы грабители не добрались до могил. Нужно как-то пробраться внутрь. Плита, скорее всего, не толще одного ярда. Известняк очень мягкий; можно просто прорубить в нем отверстие.
Керу кивнула.
— Да, но у нас нет для этого никаких приспособлений.
У Келеса упало сердце.
— Боросан, как насчет твоих джианриготов?
Изобретатель покачал головой.
— Над нами свирепствует шторм. Я не знаю, как они себя поведут. Кроме того, у меня слишком мало таумстона. Его не хватит, даже если шторм закончится, и я решусь приказать им прорыть отверстие.
Вирук снова выпрямился, вцепившись когтями в стену.
— Не дотрагивайтесь до меня, слышите? Если вам дорога ваша жизнь, не смейте приближаться ко мне.
Он посмотрел на Келеса горящими глазами.
— Говоришь, один ярд?
— Это обычная толщина для такой стены в древнем мавзолее.
Вирук кивнул и, волоча ноги, доковылял до арки. От него исходил горячий воздух, словно внутри горело жаркое пламя. Рекарафи прикоснулся к известняковой плите. Прижав ладони к камню на высоте около десяти футов от пола, он заговорил. Его голос, по-прежнему глухой, постепенно набирал силу. Он нараспев произносил грозно звучащие слова.
Свет под его ладонями из красного становился желтым, потом белым, потом снова красным. Камень покрылся паутиной тоненьких трещин; светившиеся ярко-красным щели расползались, становясь все шире. То и дело вспыхивал ослепительно белый свет и снова исчезал. В воздухе раздавалось гудение; лошади пугливо перебирали ногами.
Кусочки камня начали осыпаться на пол. Булыжники отскакивали от головы и плеч Рекарафи. На его волосах оседала серая пыль. Куски становились все больше. С грохотом посыпались камни. В плите появились сквозные щели. Огромный острый кусок камня накренился и закачался над головой Рекарафи. Через мгновение плита оглушительно затрещала и начала разваливаться.
— Рекарафи, беги!
Из стены вывалился огромный обломок, полетел вниз и ударился о мраморный пол. Он раздавил бы вирука, но тот успел вовремя отскочить. Он проехался по полу, оставляя за собой серые дорожки пыли. Из плиты вывалились еще два куска, и образовалось неровное отверстие высотой с человеческий рост.
Келес подбежал к Рекарафи, но не стал к нему прикасаться. Багровый свет исчез; дыхание все еще было неровным.
— Как ты? Что я могу сделать?
Вирук обессилено сполз на пол и прислонился к стене.
— Ничего. Дай мне спокойно отдохнуть несколько минут.
Келес посмотрел на отверстие в плите.
— Что ты сделал?
— Нечто обратное тому, что сделал раньше, когда разразился шторм.
— Сетка? Это сделал ты? Как? Ты же воин.
Рекарафи закашлялся.
— Сейчас я воин. Но я был им не всегда.
— Но то, что ты сделал… Это ведь магия, а магией у вируков пользуются лишь женщины! — Келес нахмурился. — Прости. На самом деле я ничего не знаю о вируках — только то, что ты сам рассказывал. Ты можешь объяснить мне?
— Когда-нибудь я подробно тебе все объясню. — Он с трудом поднялся. — Кратко говоря, — если что-то не разрешено, это еще не значит — невозможно.
Боросан вынул из седельной сумки еще один фонарь и протянул Тайриссе. Он снова посмотрел на свой прибор, постучал им по коленке и недоуменно пожал плечами.
— Что бы ты ни сделал, Рекарафи, песок совершенно черный. Прибор сломан.
Вирук отряхнулся.
— Ты сделаешь новый — лучше прежнего. Идемте. Посмотрим, что нашел для нас Келес.
Тайрисса кивнула в сторону лежащих воинов.
— А с ними все будет в порядке?
— Разве что здесь обитают привидения, Керу. — Рекарафи согнул руки в локтях и медленно отвел их назад. В спине у него что-то хрустнуло. — Им ничего не угрожает. Идем.
