бездумно поглаживая ладонью живот.
— Я тебя сфотографирую, — дразнит Ян. — Закрою этот снимок в рамку и повешу рядом с теми, где ты на байке.
— Вот ты! — возмущаюсь и я сама хохочу. — Ну и… Ничего страшного!
Кое-как добираемся до вершины, ступив на которую, я почти забываю обо всех своих страданиях. Чувствуя, как пышут жаром щеки, стягиваю ветровку, чтобы повязать ее вокруг бедер.
— Наконец-то ты согрелась, — комментирует мои действия Ян.
— Смешно тебе? Я вся горю!
Прижмурившись на солнце, бессовестно улыбается.
— Булка хоть вкусная была?
— Очень!
С помощью гида делаем много классных фотографий. Помимо тех, на которых просто в обнимку стоим или, победоносно вскинув вверх руки, фотографируемся в забавных позах — я у Яна на плечах, касаемся друг друга языками, он взъерошивает мне волосы, я выпячиваю губы и закатываю глаза, ставлю ему рожки, безудержно смеемся прямо в кадре.
Счастье нас буквально переполняет. И вроде как ничего необычного в этом ощущении. Но вместе с тем есть нечто особенное. Что-то неосознанное окутывает нас. Что-то, чего мы еще не понимаем, но чувствуем.
Спуск дается немногим легче. Но мы преодолеваем путь с юмором. Внизу оккупируем один из камней, чтобы отдохнуть. Ян приземляется на него и сажает себе на колени меня. Гладит и жалеет, как несмышленыша, который ввязался в авантюру, не рассчитав свои силы. Я вздыхаю и ласково его целую.
У нас индивидуальная экскурсия, но внутри комплекса полным-полно людей самых разных национальностей. То и дело доносится немецкая, испанская, французская и английская речь.
— Я сказал тебе там че-то, там че-то. Ты ответила мне че-то там, че-то. Свою голову кладешь на плечо ты. На плечо ты мне… — именно эту песню бодро затягивает мой Ян-хулиган.
С ней связаны хорошие воспоминания. Мы танцевали под нее, когда на первом курсе притворялись друзьями.
— А потом с тобой мы делали че-то. Это делали довольно-таки четко[1], — подхватываю со счастливым смехом.
Дальше продолжить не успеваем, потому как к нам подбегает чья-то малышка. Мило насмактывая соску, это чудо заинтересованно нас изучает.
— Каролинка, — зовет ее мама. — Ты знакомые слова услышала?
Переглядываясь с обоими родителями девочки, улыбаемся.
— Привет, — здоровается с малыхой Ян.
— Привет, — повторяю за ним с трепетом я.
И Каролина вдруг вынимает изо рта пустышку и протягивает мне. Едва успеваю подставить ладонь, как она выпускает ее из ручки.
— Это мне? — шепчу растроганно.
Девочка мотает головой.
Мы с Яном и ее родителями смеемся, пока она не показывает пальчиком на мой живот.
— Твоему ребеночку.
[1] «Че-то», Азамат Мусагалиев.
65
Все как надо сделаем. В лучшем виде.
© Ян Нечаев
Земляки прощаются и, спешно забирая свою малыху, направляются к следующему строению майя. Вероятно, радуются тому, что удалось избавиться от соски. В памяти всплывает, как долго с подобной привычкой у одного из младших братьев боролась мама. А вот у кого конкретно, хоть убей, вспомнить не могу.
Молчим с Ю. Ни слова не произносим. Встречаемся взглядами и застываем.
«Я хочу от тебя детей. И чтобы все на тебя были похожи», — эхом в моем сознании проносится.
Понимаю, почему Юния сейчас ничего не говорит. Сам так же тщательно взвешиваю, что сказать. Но мысли вразнобой, нужные слова никак не приходят. Чисто по ощущениям момент чрезвычайно важный. Особенный. Чарующий, словно именно сейчас происходит какое-то таинство. Тот самый хрустальный перезвон. Страшно разрушить.
Сердце ухает. Кажется, словно с кровью свежий вирус по организму разносится. Новый штамм вируса счастья. Еще нет подтверждения тому, что я и сам пару дней подозревал, но за грудиной уже разворачивается эйфория, которой я не знал раньше.
Людей рядом с нами меньше не становится. Но производимый ими шум в какую-то параллельную реальность уходит. В нашем с Юнией мире остаются лишь звуки природы. Западает в память то, как играют солнечные блики на лице Ю, и как сверкают в их свете ее глаза.
Не разрывая зрительного контакта, упорно храним молчание.
Поглаживая спину Заи, бессознательно соскальзываю пятерней на живот. Она распахивает губы, будто задыхается. А у меня по кисти электричество летит. И попадает разряд в самое сердце. Повторно перетряхивает мышцу, когда из глаз Ю выскальзывают две жемчужные слезы.
Дышать становится тяжело. Кажется, словно объем легких безгранично увеличивается. Распирает воздухом грудь, а вытолкнуть его наружу получается не сразу. Справляюсь со скрипом, когда Юния вдыхает и, разулыбавшись, ловит кончиками дрожащих пальцев слезинки.
Прижимая ее ближе, касаюсь лбом лба. И снова воздуха не хватает. По спине идет озноб, и плечи сотрясаются, словно каменистая гора.
— Люблю тебя, — шепчу ей.
И, прикрывая веки, даю себе побыть в моменте.
— И я тебя, Ян… Очень, очень сильно люблю.
Никого больше для нас в тот миг не существует.
Нас никто не торопил с детьми. Никаких неудобных разговоров не возникало. Я был настроен философски — все будет, когда время придет. Загонялась из-за каждого появления месячных только Юния. Но сейчас, когда приходит необъяснимое осознание, что нас уже трое, понимаю, насколько сильно я этого ждал.
Естественно, что бродить дальше по джунглям ни один из нас не заинтересован. И самым настойчивым в проявлении своих желаний, походу, является новый человечек — Ю начинает мутить.
— Это началось с утра, — признается она. — Периодически возвращается. А я не пойму, что такое. Мне то зверски есть хочется, то, прости, Господи, блевать, — тараторит, выплескивая эмоции. — И твои сигары… Никотин… На него тоже странная реакция. Сначала мне хочется им задохнуться, а потом раскручивается жуткая тошнота.
— Значит, не будем курить, — заключаю я. И, придерживая Юнию, поднимаюсь. — Едем в отель.
В дороге снова молчим.
Ю потягивает мелкими глотками воду. Я, практически не отрывая от нее взгляда, задумчиво перебираю короткие прядки, которые вьются по задней части ее шеи, когда она собирает волосы в хвост.
— Как себя сейчас чувствуешь? Зайдем перекусить? — предлагаю уже на территории отеля.
— Да. Я голодная, — выдает с той же рассеянностью. — Только ты не вызывай мне сейчас врача. Я поем и лягу. Вечером посмотрим на мое состояние, ок?
Поджимая губы, соглашаюсь.
В ресторане продолжаю за ней наблюдать.
— Что-о? — протягивает Ю, заметив, что улыбаюсь.
— Ты сейчас реально зая. Так настойчиво принюхиваешься к еде. Забавно чмышишь.
— Чмышишь? — удивляется она. — Что за слово такое?
— Такое. Ноздрями работаешь и посапываешь.
— Ну, Ян Романович, — цокает языком и смеется. — Я осторожничаю, потому что, честно признаться, мне все воняет, — последнее выталкивает заговорщическим шепотом, делая огромные глаза. Реагируя на мимику Заи, не могу сдержать хохот. — Вот это мясо под соусом тебе
