меня столько крови выпил! А уж какую он обстановку создал, внушая всем мысли о греховности женщин!
Катерина несколько дней изучала собранную для неё информацию. По записям о совершаемых сделках она узнала, что дела в замке шли прекрасно. Удивилась, прочитав, что часть её воспитанниц была отправлена с караваном в Гамбург и Леон внёс плату за основание цеха кружевниц. Личных данных о судьбе девушек не было, но цех быстро набирал силу и вес в торговом городе.
Старый Бланшфор пережил не только всех своих сыновей, но ещё и наследника Алена с Алейной, оставшись с правнуком. Именно правнук поставил ему огромную усыпальницу, которая была разграблена спустя столетие. Кстати, правнука в основном воспитывал капитан стражи, Рено — незаконнорождённый сын ещё юного Леона. Катя помнила славного мальчишечку, которому требовалась защита, а вот ведь как жизнь повернулась! Именно благодаря ему сохранилась на какое-то время старшая линия Бланшфоров.
Пролетела ещё неделя, потом ещё. Отец стал приезжать на выходные. Он ворчал, что скучает без жены. Звал всех домой, мечтая о том, чтобы вся семья воссоединилась.
Катерина объяснила, на каких условиях получила страховку и, самое главное, лояльность руководства, не вдаваясь в подробности о работе Славы.
— Мне звонил Грушевич-старший, пытался требовать свидания с внуками. Ты знаешь, что тебя охраняют и никого близко не подпускают к тебе или детям?
— Догадывалась.
— Не знаю дочка, что сказать, но на меня ты можешь рассчитывать. Один звонок — и я тебя вывезу в Россию хоть легально, хоть нелегально.
— Не надо пап, всё будет хорошо. Я теперь совершенно другая и не пропаду.
— Я вижу, моя малышка. Ты сильно повзрослела и мне горько от этого. Только беды заставляют молодых девчонок так быстро узнавать мир, становится мудрыми.
— Пап! Мне двадцать восемь, я не молодая девчонка!
— Не спорь. Лучше скажи мне, что ты знаешь об Эмэри Морритте?
— Он спонсор проекта Вячеслава.
— И всё?
— Ну, тебя же не личностная характеристика интересует.
— Ты с ним проводишь много времени, и мать говорит, что он на тебя запал, а у неё чутьё на это. Поэтому мне хотелось бы знать, что ты думаешь о нём и личностная характеристика, данная тобою, меня вполне устроит.
— Он мне нравится, но делать шаги к сближению я не намерена.
— Ой ли?
— Нас связывают с господином Морриттом дела, как только они завершатся, мы разойдёмся с ним в разные стороны.
— Ну-ну, надеюсь, ты заметила, что за обаятельной улыбкой этого господина кроется тигриный оскал? И судя по тому интересу, что он к тебе проявляет…
— Нам нечего с ним делить, а личное… он слишком горд, чтобы принуждать женщину, да и… папа, ты же знаешь, что в наше время чаще охотятся на мужчин, чем на женщин.
Любая красавица будет у его ног, и дело даже не в деньгах. Ты же наверняка уже навёл о нём справки и видел его?
— Да, видел и понимаю, что женщинам такие нравятся. Так чего же ты отворачиваешься от него?
— Пап! Я вдова всего несколько недель!
— Ты это как-то быстро пережила.
— Ты не прав, папуля. Я не страдаю, не рыдаю, но никаких отношений ни с каким мужчиной не желаю.
— Ну и ладно! В любом случае, пусть хотя бы год пройдёт. В трауре ты или нет, а приличия надо соблюдать.
Катерина уладила финансовые вопросы и стала потихоньку сосредоточиваться на школе для старшего. Саше шесть лет, и если оставаться здесь, то он должен идти в школу. Никитку можно отдать в детский садик, и она получит достаточно свободного времени, чтобы выполнять какую-либо работу. Впереди лето, которое быстро пролетит, и надо решить, остаётся ли она во Франции или возвращается в Россию.
И вот здесь снова надо было думать. Действовать ей, исходя из ранее полученного образования, или начинать всё сначала. Теперь Катю привлекала история, но чтобы получить работу в этой области, необходимо иметь хоть какой-то диплом. И ей этого хотелось.
На днях она с лёгкостью перевела текст со старого греческого на современный французский, а ведь она старые языки теперь знает лучше, чем кто-либо. Можно стать уникальным специалистом в этом деле. Правда, пройдут годы, прежде чем она заработает определённую репутацию, но раньше начнёшь — раньше пожнёшь плоды труда своего!
Втягиваясь в нормальную жизнь, Катерина всё чаще засиживалась в интернете, просматривая предлагаемую работу, какие требования, и потихоньку составляла план своей жизни. Чем чётче для неё обрисовывались перспективы, исходя из собранных ею данных, тем больше хотел её внимания Эмэри, как будто чувствовал, что она планирует самостоятельную жизнь.
Он приглашал её на выставки, на спортивные состязания, на благотворительные вечера, на проведение каких-то акций. Катя ужасно уставала, но привыкала к большому количеству народа и пока не роптала. Возвращаясь домой, она посвящала всю себя детям и вечером падала на чудесную мягкую кровать.
Настал день, когда её история была выжата досуха, и спрашивать по большему счёту стало не о чем. Эмэри с утра повёз её на выставку фарфора и весь день они проболтали на отвлечённые темы.
— Господин Морритт, — по завершению совместного обеда, обратилась она к нему, — я так понимаю, что мои обязательства перед вами выполнены?
— В общем, да, — нехотя признал он.
— Все наши обговорённые дополнительные условия остаются в силе, и вы видели, что я намерена соблюдать их.
— Да, я убедился, что вы надёжный элемент в сложившейся ситуации. Вы настолько стремитесь отстранится от всех связанных с произошедшим проблем, что ни разу не поинтересовались у меня, как дела с проектом.
— Я вам в первый же день сказала, против кого вы играете. Ваш противник — Время, и вы не можете предугадать последствий, поскольку даже не понимаете сути, могущества, возможностей и далее по списку вашего оппонента.
— Вы слишком неопределённо предупредили.
— Эмэри, это не моя вина! Мой мозг просто не способен понять, объять, классифицировать и что-то там ещё… Я вам сказала главное, что Время — не абстрактное понятие, а живое, действующее! Ему не по нраву вмешательство!
— Ну хорошо, не сердитесь.
— Мне будет жалко, если вы пострадаете.
— Я рад это слышать. Но не согласитесь ли вы сходить со мною на матч моего сына? Он приглашал поболеть…
— Эмэри, я могу сходить с вами, но зачем вам объяснения с сыном? Он ждёт вас, ну, в крайнем случае, вас и вашу избранницу, а не постороннюю мадам.
— Это ваше «нет», о котором вы когда-то говорили? Я перехожу границы?
— Да. У вас своя семья, у меня своя.
— Я заметил, что вы никогда не задавали
