– Чего разлеглись, наживка для акул?! – орал что есть мочи Артур на не спешивших подняться и взяться за работу матросов. – Одним парусом меньше, проще тормозить! Живей, живей, помороженные вы мои, руби ко всем чертям тросы, убирай паруса! Хлам с палубы – за борт!
Под хламом пират подразумевал расщепленный кусок мачты длиной с человеческий рост, сломавший при падении бортик, задавивший двоих моряков, одного сразу насмерть, и пробивший небольшую дыру в трюм.
Величественная корма военного фрегата загородила горизонт. Пархавиэлю было страшно подумать, сколько человек мог вмещать этот плавучий город. Всяко не менее тысячи, но, к счастью, хоть обезумевший маг Убий и штамповал подручных со скоростью баркатского фальшивомонетчика, бойко чеканившего сотню-другую имперских сонитов вдень, а все же более полусотни пиратов на корабле почему-то не разместил, одним словом, схалтурил.
У компании авантюристов был план; дерзкий, простой и безотказный, хоть и рискованный. Трое отвлекают пиратов, трое удерживают «Бродягу», не давая трусливым торговым морякам поднять остатки парусов на обрубке мачты и сбежать, а тем временем Артур, которого пираты не трогали, проникает в трюм и открывает затычки, название которых Зингершульцо так и не удалось запомнить. Фрегат тонет, абордажная команда возвращается на шхуну, а они продолжают погоню. Действительно просто, если не принимать во внимание некоторых обстоятельств: ушедшую уже далеко барку, полсотни злобных созданий в обличье пиратов и надвигающийся шторм.
Разогнавшийся корабль начал постепенно сбавлять ход. Слишком медленно, чтобы избежать столкновения с грозно надвигающейся кормой. Катапульты сделали еще один выстрел, но, к всеобщему облегчению, «Бродяга» уже успел проскочить в мертвую зону обстрела. Оба камня, устрашающе гудя, пронеслись метрах в трех над палубой и погрузились в море на расстоянии в полкорпуса за кормой. Теперь оставалось лишь справиться с другой угрозой, избежать столкновения, означавшего верную смерть в морской пучине.
Повинуясь указаниям Артура, трое рулевых налегли на неподатливый штурвал и закрутили его направо. Когда до столкновения оставались считанные секунды, а Пархавиэль закрыл глаза и начал прощаться с растраченной впустую жизнью, произошло невозможное: шхуну резко развернуло вправо, последовал удар, от которого слетели за борт все бочонки, а путешественников, всех как одного, повалило с ног. Чудовищная сила инерции протащила все еще идущую с достаточно большой скоростью шхуну по правому борту фрегата, сметая с левой части ее палубы все надстройки, а потом вдруг ослабла и совсем умерла.
Пархавиэль вскочил на ноги, выхватил выскальзывающий из дрожащих рук меч и только потом открыл глаза. Команда «Бродяги» уже поднималась на ноги, Джер с баронессой тоже уже оправились от толчка, а по возвышающемуся над кораблем, как крепостная стена, борту фрегата бойко лезла вверх по канатам парочка мужчин, которым придется принять на себя основной напор толпы разъяренных пиратов. С палубы шхуны врагов не было видно, вверху маячили только их руки с кинжалами, пытавшиеся перерезать канаты. Оставшаяся на носу корабля Флейта жестоко пресекала попытки помешать подъему ее соратников, стреляя по рукам из раздобытого неизвестно откуда лука. Когда Анри и граф Гилион закончили подъем и, перепрыгнув через борт, вступили в бой, девушка неблагодарно выбросила в море уже сослужившее службу оружие и шустро полезла наверх, в который раз поразив гнома своей обезьяньей ловкостью и одновременно грацией движений охотящейся пантеры.
Когда и куда подевался Артур, никто из оставшихся на «Бродяге» сказать не мог. После столкновения его никто не видел, а строить гипотезы и вообще обсуждать эту тему у гномье-дамской команды не было времени.
К несчастью, предположение пирата оказалось верным. Как только начался бой и количество вооруженных захватчиков на палубе шхуны уменьшилось втрое (моряки по привычке считали женщину всего за полчеловека), седобородый капитан издал нечленораздельный, но грозный рык и, схватив давно облюбованный им обрубок перил, попытался вонзить его в спину Джер. Воодушевленные примером капитана матросы схватились за багры с топорами и стали поспешно наматывать на кулаки крепкие корабельные канаты. Пархавиэль понял, что волшебная маска островитянина-людоеда утратила свою силу и что в ближайшие четверть часа его ожидает весьма увлекательное занятие по битью небритых, пахнущих самогоном и рыбой рож. Преисполненный чувством праведного гнева и подсознательной ненавистью ко всему, что хоть чуть-чуть попахивало рыбой, гном крутанул меч и не спеша занял выгодную позицию на вершине лестницы, ведущей на кормовую надстройку, то есть к желанному штурвалу.
Джер тем временем легко увернулась от заостренной дубины, направленной ей в позвоночник, и подставила морскому волку подножку. Лоб капитана стукнулся о палубу, а по его затылку тут же прошелся обух топора, направленный руками неожиданно воспылавшей воинским азартом Карины. – Молодец, – похлопала Джер баронессу по плечу, – только топор нужно держать одной рукой, а не двумя, и вот так. – С едва различимой улыбкой на губах эльфийка перевернула топор лезвием вниз. – Пленные нам не нужны, от них одна морока. Очухается ведь, гад, и снова накинется. А сейчас давай-ка отправим его за борт!
Эльфийка уже взялась за ноги капитана, но тут же их отпустила, едва успев увернуться отлетевшего ей в грудь ножа. Трое рулевых ранее не принимали участия в схватке и не проявляли агрессивности, поскольку полностью сосредоточились на развороте судна под нужным углом, чтобы крепкий борт окончательно не разбил подталкиваемую к нему волнами шхуну. Но вот они вывернули штурвал и поспешили на помощь своему капитану. Один выбил из рук баронессы ногой топор, второй пытался насадить на багор Джер, а третий накинулся на Пархавиэля сзади.
Зингершульцо надежно обосновался на вершине лестницы и легко отбивал атаки не умевших достойно владеть оружием моряков, но предательский удар каблука между лопаток выбил гнома с удачно удерживаемой позиции. Выронив меч, Пархавиэль повалился в толпу, только по чистой случайности не налетев грудью на острие услужливо выставленного кем-то вверх багра.
Бой на палубе фрегата протекал тоже не гладко. Хоть искусственные создания и не владели оружием так же умело, как настоящие морские разбойники, но зато брали числом и безрассудством: они рьяно атаковали, редко уходили в защиту, а порой и специально подставлялись под удар, отвлекая на себя внимание противников. При таком раскладе выдержать натиск было просто невозможно, но авантюристы, к счастью, вовремя догадались разделиться и затеять увлекательную игру в кошки-мышки, бегая по палубе между мешками и катапультами и сбивая преследователей с толка хитрыми маневрами. Никто из троих не надеялся победить, они должны были всего лишь немного продержаться, а потом отступить на пришвартованную к правому борту фрегата шхуну, если она, конечно, к тому времени окажется на месте.
Парочка пиратов, дежуривших у штурвала фрегата, не заметила, как на бортике за их спинами появилась рука, а затем и локоть. Бывшему командиру абордажной команды легендарного «Шельмеца» не нужно было веревки с абордажным крюком на конце, чтобы вскарабкаться на чужое судно. Крюк, цепляемый за борт, обычно только вредил, выдавая присутствие веревки и поднимавшегося на ней врага. Артур всегда любил скрытность и полагался только на цепкость пальцев, гибкость своего тела да крепость привыкших к тяжелой работе и ратному делу рук. Пираты и глазом не повели, как бывший товарищ уже стоял за их сутулыми спинами. Убивать похитителей облика его друзей не было смысла. Они просто дежурили у штурвала и не принимали участия в схватке. Артур засунул нож обратно за пояс и как ни в чем не бывало прошел мимо часовых, которые не только на него не набросились, но даже не повернули голов в его сторону.
