— Когда вы доживете до моих лет, ваши друзья тоже будут умирать, как мухи.
— Так что все-таки случилось? — Лайла тщательно скрывала тревогу и старалась, чтобы ее голос звучал максимально спокойно. Рано пока делать какие-то жуткие заключения только потому, что сын захотел с ней поговорить. Может, она услышит хорошие новости. Нил ожидал ответа от одной юридической фирмы, куда обратился по поводу объявленной ими вакансии в службе технической поддержки, и Лайла с улыбкой, полной надежды, осторожно произнесла: — Стой, дай сама угадаю — ты получил работу.
Он покачал головой.
— Нет. То есть я еще не знаю. Пока ничего неизвестно. — Нил явно собирался поговорить с ней совсем о другом. Он сидел, упершись локтями в колени, и наклонил голову, чтобы видеть ее глаза. — Как бы там ни было, я решил отказаться, даже если они сделают мне предложение.
— Правда? А что же заставило тебя передумать? — Лайла по-прежнему пыталась не выдавать своего волнения, хотя каждый ее нерв был натянут как струна. Доктор Фрай предостерегал ее от чрезмерной обеспокоенности.
— Кое-что изменилось. — Нил провел рукой по волосам; казалось, он немного нервничал. Она подумала, что ему нужно подстричься: темные пряди, закрыв лоб, уже нависали над бровями. — Помнишь Джона Каплана из Ривердейла? — спросил он. Она кивнула: Джон был одним из тех, с кем Нил чаще всего проводил время в средней школе. — Ну, вчера, когда я был в городе, мы с ним встретились. В общем, поговорили и выяснилось, что парень, с которым они вместе снимают квартиру, съезжает. Вот Джон и спросил у меня, не хотел бы я поселиться с ним, взяв на себя часть оплаты, до этого приходившейся на его товарища.
Лайле потребовалось какое-то время, чтобы выдержать удар, который Нил нанес ей своей просьбой: он хочет уйти из дому. Уехать от нее. От своей страховочной сетки. Лайле стоило громадных усилий ответить ему нейтральным тоном:
— Ты считаешь, что сможешь себе это позволить? — Как будто главной ее заботой были чисто практические вопросы. Как будто все в ней не замирало от страха при мысли о том, что ее сыну придется самому заботиться о себе, да еще в Нью-Йорке, где он столкнется с тысячами проблем, таящих в себе потенциальное отчаяние.
Нил беззаботно пожал плечами.
— Я найду работу, — сказал он с небрежным оптимизмом, свойственным молодости. — Я уверен, что у меня с этим не будет никаких загвоздок. В городе есть масса таких мест.
— А как же школа?
— Я всегда могу взять академку.
«А как же я? — мысленно крикнула Лайла. — Мне останется только сидеть дома одной и каждый вечер ждать, пока зазвонит телефон, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке?» Но ему она сказала:
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Свой главный вопрос, который неотступно преследовал ее с той ночи, когда произошел пожар, Лайла придержала при себе. Этот вопрос она никогда не произносила вслух: «Будешь ли ты снова пытаться наложить на себя руки?»
В ответ Нил иронически рассмеялся.
— Единственное, в чем я уверен, так это в том, что, если я не выберусь из этого дерьмового городка, я точно свихнусь.
— Неужели все так ужасно? — Она вспомнила, как сама чувствовала себя здесь загнанной в ловушку. Но тогда была зима, и обстоятельства, закинувшие ее сюда, были далекими от идеальных и скорее напоминали разрушительный ураган. Теперь же, когда Лайла смотрела вокруг — на людей, неторопливо выходящих из соседнего магазина мороженого с вафельными стаканчиками в руках; на пары, обедающие на другой стороне улицы за столиками, выставленными на тротуар перед «Габриэллой»; на молоденьких девушек в шортах и коротеньких топах, загорающих чуть дальше, на набережной у реки, и явно надеющихся, что их заметит какой-нибудь симпатичный парень, — ей уже трудно было назвать другое место, где бы она хотела находиться сейчас.
— Не могу поверить, что тебе действительно здесь нравится. — Нил недоверчиво покачал головой.
— Не знаю. Похоже, это и в самом деле так. — Она с улыбкой повернулась к нему: — А может, подождешь до конца года? Часто случается, что человеку через какое-то время все видится… как-то иначе.
— Я не прошу у тебя совета, мама. — По твердому тону, каким это было сказано, Лайла поняла, что сын не собирается обсуждать свое решение. Нил выпрямился и посмотрел ей в глаза. — Я уже сказал Джону, что он может рассчитывать на меня. Просто сейчас я ставлю тебя в известность. На случай, если ты строила какие-то долгосрочные планы.
Лайла ощутила знакомый спазм в области солнечного сплетения, и ее решимость оставить все свои тревоги при себе немного пошатнулась.
— Ох, Нил. Ты уверен, что готов к этому? Доктор Фрай…
Сын оборвал ее, не дав договорить:
— Как раз доктор Фрай был одним из тех, кто предлагал сделать это.
— Он? — Лайла почувствовала непонятную обиду, как будто эти двое тайно сговорились у нее за спиной.
— Да, представь себе. Он считает, что я готов к этому.
— И все-таки… почему ты сначала не обсудил это со мной?
— Единственная причина заключалась в том, что я… я знал, как ты отреагируешь.
— Неужели я такая предсказуемая?
— Именно. — В голосе Нила чувствовалась нежность, словно сын хотел дать ей понять, что не держит на нее обиды. — Ты иногда так смотришь, будто не доверяешь мне, когда я исчезаю из твоего поля зрения. Я не виню тебя за это. После того, что случилось, я бы и сам, наверное, вел себя так же, если бы речь шла о моем ребенке. Но, мама, это бывает трудно вынести, понимаешь? Словно половину времени нужно вести себя с особой осторожностью.
— Что ж, и для меня это тоже было далеко не просто. — В голос ее прокралась болезненная нотка.
— Я знаю. — Взгляд, который сын бросил на нее, был почти ласковым. — Прости, что я заставил тебя пройти через все это. Но где-то в глубине души, ты, как и я, знаешь, что это будет лучший выход для нас обоих.
— Говори только за себя, — возразила Лайла.
Нил покачал головой, глядя на нее со странной снисходительностью, будто это она была ребенком, а он — ее родителем, терпению которого пришел конец.
— Слушай, мама, пойми меня правильно, ведь тебе тоже нужно еще пожить.
Пожить. Но разве она не жила все это время? Разве не для этого она работает?
— Я не знала, что сдерживаю тебя, — сухо произнесла Лайла.
— Не меня. Ты все время сдерживаешь себя, — сказал Нил, ее неожиданно повзрослевший сын. — Ты никуда не выходишь по вечерам, только с Абби и женщинами со своей работы. А когда ты в последний раз ездила в город, чтобы пойти в театр или музей? Тебе же еще далеко до старости, мама. Тебе нужно ходить на свидания. И что случилось с Каримом? Вы с ним поссорились или что-то в этом роде?
— Нет, вовсе нет. Просто я думала, что ты не одобряешь наших встреч и не хочешь, чтобы мы с ним виделись.
