На сей раз комендант промолчала, и если бы Гиммлер не был увлечен собственным красноречием, то заметил бы, что лицо ее побледнело. Однако отодвинуться от рейхсфюрера настолько, чтобы он не ощущал близости ее тела, Эльза уже не решилась.
Как бы невзначай положив руку ей на колено, Гиммлер продолжал улыбаться своей ничего не выражающей улыбкой, а на кончиках усиков «а ля фюрер» показались росинки пота. При этом тонкие бескровные губы его мелко вздрагивали, словно рейхсфюрер большим усилием воли убивал в себе потребность высказать нечто такое, чего невозможно было не высказать.
Оглянувшись назад, в попытке рассмотреть через заднее стекло движущиеся вслед за ними машины, в которых ехали порученец, секретарь и телохранители, Гиммлер так и остался сидеть вполоборота к Эльзе, и рука его вновь, как бы по чистой неосторожности, оказалась у нее под юбкой.
— Я, конечно, польщена, господин рейхсфюрер, — встревожилась Эльза. — Но мы все еще находимся в машине. К тому же до нашего «лебенсборна» осталось не более двадцати минут езды.
— Эти томительные минуты...
— Они будут вознаграждены, — призывно потянулась к нему губами Аленберн. — Обещаю.
* * *
«Святилище арийцев» располагалось в квадратном трехэтажном особняке, стены которого, выложенные из зеленоватых, почти необработанных камней, больше напоминали стены тюремного замка, нежели заведения, предназначенного для продолжения эсэсовского рода. Массивные железные ворота и небольшой четырехгранный дворик, украшенный статуей германского рыцаря с перебитой правой рукой, лишь усугубляли это мрачное впечатление.
— Я почему-то представлял себе ваш «лебенсборн» совершенно иным, — признался рейхсфюрер, выходя из машины и галантно подавая руку Эльзе Аленберн.
— В лучшие времена ему конечно же будет отдан один из прекраснейших дворцов Франконии, расположенный посреди цветущей долины и объятый с одной стороны горным лесом, с другой — берегами горной реки. Но мы понимаем, что этот замок — лучшее, что способна выделить для нас Германия в эти смутные времена.
— Вы очень живо обрисовали местность, в которой хотели бы видеть «Святилище арийцев». Можете указать, где находится этот замок и кому он принадлежит?
— Пока что он существует только в моем воображении. Однако, согласитесь, господин рейхсфюрер, что таких мест в Германии немало.
— Завтра же прикажу подыскать нечто приближенное к вашему идеалу.
— Узкие коридоры, готика мрачноватых сводов, толстые узкие двери с латунными ручками... И ни одной живой души. Не дом любви, а заброшенный женский монастырь.
— Мы в административной части «Святилища арийцев», — уловила его удивление комендант. — Многие наши «гости» отбыли на фронт. Осталось всего шестеро. На двадцать девушек.
— Этим шестерым тоже не стоит задерживаться здесь, — проворчал Гиммлер. — Женское общество расхолаживает.
— Наоборот, — игриво возразила Эльза. — Кстати, мои девушки располагаются на противоположной стороне. У нас там есть небольшой танцевальный зал, который мы называем «залом знакомств». А «комнатами любви» служат номера, в которых проживают офицеры СС.
— Но почему так мало девушек? — поинтересовался Гиммлер, входя вслед за Эльзой в кабинет коменданта.
— Они имеют обыкновение беременеть. Да и мужчин маловато. Скоро прибудет пополнение. Правда, в основном из госпиталей. Но теперь, когда неподалеку сформирована новая дивизия СС...
— Ее сформировали для иных целей. Через три дня дивизию перебросят на фронт, — отрубил Гиммлер. — Отправляясь туда, эсэсманны будут знать, что право на «Святилище арийцев» они получат лишь в том случае, когда проявят мужество на фронтах.
— Это я к тому, что нам постоянно не хватает мужчин, — смутилась Эльза.
— Каждый из моих офицеров вполне справится с половиной ваших девиц.
Аленберн плотоядно улыбнулась и взглянула на часы.
— Только на их нерастраченную на фронтах энергию мы и рассчитываем, господин рейхсфюрер. Сейчас мы пообедаем. После этого сможете выбрать себе любую из понравившихся вам девушек. Хотя, должна признаться, нынешний заезд не особенно удачен. Я имею в виду их внешность, — спохватилась Эльза. — Что касается физических данных и чистоты крови — в этом не может быть никаких сомнений. Отбор у нас крайне жесткий.
— Рожают они здесь же?
— Что вы, господин рейхсфюрер! Как только становится заметной беременность, их сразу же переводят в специальный родильный дом, что-то вроде интерната, который находится в двенадцати километрах отсюда.
— У нас мало времени, фрау Аленберн. Где эти ваши красавицы? Хотелось бы взглянуть.
59
Беркут быстро переоделся. Изучил документы. С этой минуты он становился обер-лейтенантом Отто Ротцалем, начальником отдела особой части А* 135. Ну что ж, Ротцалем так Ротцалем, выбирать не приходится. Знать бы еще, что это за часть такая, «А-135», и чем она занимается. Потому как понять ее назначение из документов — совершенно невозможно. Правда, это позволяло ему фантазировать в зависимости от ситуации. Но хотя бы из любопытства...
— Не боишься, что в этой форме вас перестреляют польские партизаны? — спросил Кодур.
— Риск, конечно, есть. Однако существуют и свои преимущества. Например, этот мундир позволит быстрее передвигаться по оккупированной территории, а главное, открыто носить оружие. Кроме того, я уже настолько привык к переодеванию, что оно стало моим любимым занятием.
— А ведь знаешь, вначале я решил было, что твое появление здесь — провокация. И шел с твердым намерением вытрясти из тебя душу, а потом повесить на ближайшей сосне, — мрачно произнес Кодур, выпивая еще одну рюмку й медленно поднимаясь из-за стола. — Если бы не эта схватка с немцами...
— В твоих намерениях вытрясти из меня душу и повесить я ничуть не сомневался. Но должен предупредить: любая попытка осуществить это обычно связана с определенным риском.
Кодур хотел что-то заметить по этому поводу, но в это время вошли Арзамасцев и Корбач.
— Машину заправили горючим из машины немцев, — доложил ефрейтор. — Один из местных парней следит за подходами к хутору.
— На дороге почему-то полно немцев, — добавил Звездослав. — Давненько их столько не было.
— Лично меня это вдохновляет. Не придется долго охотиться за ними, выискивая по дальним гарнизонам, — жестко улыбнулся Беркут.
— А зачем здесь столько мундиров?
— Один из них будет твоим. Выбери, нацепи погоны унтер-офицера. К сожалению, мундир самого унтера для тебя слишком мелковат. Хочу, чтобы ты провел нас, сколько сможешь. Двигаемся в сторону Украины.
Звездослав вопросительно взглянул на Кодура.
— Это мое решение, — жестко подтвердил тот. — Выполняй приказ. С этой минуты ты — в распоряжении лейтенанта Беркута. Договоримся так: автоматы и по одному рожку патронов к ним остаются в нашей группе. Остальные патроны и гранаты — ваши.
