задал вопрос Михайлов, горящим взором впившись в ее синие большие глаза.
Она бросила быстрый взгляд на молодого человека, облаченного в военный мундир, и медленно отрицательно покачала головой.
— Вы знаете, я рад этому, — облегченно выдохнул Иван.
— Рады?
— Да. Ведь за то время, что не видел вас, я весь измучился. Все время представлял, как вы выходите замуж. За другого, — он немного помолчал и проникновенно вымолвил: — Но теперь я понимаю, что судьба дает мне еще один шанс завоевать вас.
— Но разве вы не гневаетесь на меня? — спросила Даша, смущенно опуская взор.
— Гневаюсь, за что же?
— В тот раз я очень обидела вас. Вы должны были возненавидеть меня.
— Я не могу ненавидеть вас, Дарья Сергеевна. Потому что я люблю всем сердцем, и мое единственное желание — сделать вас своей женой.
— Ах, — пролепетала Даша и вдруг ощутила, как крупные капли начали быстро падать с неба. — Дождь!
В следующий миг хлынул ливень. Михайлов, схватив девушку за руку, потянул ее под дерево, воскликнув:
— Сюда!
Они укрылись под раскидистым кленом, который почти полностью спрятал их от дождя и от посторонних глаз. Невольно Даша прислонилась к стволу. Иван стоял к ней лицом, закрывая своими широкими плечами от капель косого дождя. Пикантность ситуации привела к предсказуемому результату. И уже через минуту молодой человек склонился к девушке и, легко придержав ее за талию, поцеловал в губы. Даша не сопротивлялась, позволяя ему этот поцелуй и думая только о том, что у нее появился шанс выйти замуж. Может, Михайлов, если уж он думал о ней все полгода, как сказал минутой ранее, все же сильно любит ее? Тогда, возможно, он сможет простить ей ее грех и даже поймет ее беременность? Даша не могла предсказать реакцию молодого человека на свои признания. Но, по крайней мере, хотела попытаться повернуть свою жизнь в новое, светлое, русло.
Лишь через минуту он отстранился от нее, и Даша осознала, что поцелуй был приятен ей, но не более. Да, подпоручик умело целовал ее, но отчего-то от его прикосновений она не задрожала, а сердце даже не забилось сильнее. От поцелуев Ильи ее сердце всегда билось в бешеном темпе или от негодования, или от страсти и желания.
— Вы сводите меня с ума, — страстно зашептал над нею Михайлов. — Прошу, Дарья Сергеевна, вы должны мне все объяснить теперь. Отчего вы вновь позволили себя поцеловать? Мне кажется — я небезразличен вам. Но почему тогда зимой вы прогнали меня?
— Есть некое обстоятельство, Иван Федорович, — тяжело вздохнула девушка. — Которое мешает нам быть вместе.
— Это я уже понял, еще в феврале. Скажите, что мешает нам быть вместе? Я чувствую, что нравлюсь вам. Прошу, откройтесь мне. Я все пойму…
— Я даже не знаю, как это сказать, — произнесла тихо она, внимательно глядя в его приятное лицо с добрыми, ласковыми глазами.
— Скажите как есть. Прошу!
— Хорошо. Я думаю, вы должны все знать. И уж потом вам решать, захотите ли вы взять меня в жены или нет.
— Говорите же, Дарья Сергеевна, не томите, — уже с надрывом заметил Михайлов.
— Дело в том, что был один человек, — начала Даша тихо.
— Человек?
— Да, мужчина. Он как бы это сказать. Усыпил мою бдительность и соблазнил меня. Вот. — Даша замолчала и нервно посмотрела в лицо Ивана, надеясь, что молодой человек сам поймет, что она имеет в виду. Михайлов чуть нахмурился и прошептал:
— Вы хотите сказать, что у вас была интимная связь с кем-то?
— Да, — кивнула она. — Я не хотела этого, но так получилось.
— Вы любили его?
— Нет, когда это произошло, я не любила его, — ответила уклончиво Даша, умолчав о том, что позже она сильно влюбилась в Илью и до сих пор жестоко страдала от своих тайных чувств.
— Этот мужчина… он был у вас первым? — спросил медленно молодой человек в некоем оцепенении.
Даша отметила, что он слишком спокоен. Она не понимала, отчего он так себя ведет и решила, что Иван соврал, что любит ее. Разве мог влюбленный человек быть так спокоен, когда возлюбленная девушка признавалась в том, что она не дева?
— Он был первым и единственным.
Михайлов как-то весь окаменел. Но уже через миг в нем что-то надорвалось, и его лицо посерело и перекосилось от боли.
— Черт знает что! — процедил он гневно и с болью посмотрел на нее. — Теперь мне понятны все эти ваши увертки, Дарья Сергеевна! И вы совсем не скромница, как представляетесь всем внешне. Раз позволили этому мужчине так с собой поступить!
— Боже, Иван Федорович, я же не говорю, что чиста и непорочна. Нет, я лишь прошу понять меня. Хочу, чтобы вы знали правду. А уж как поступать дальше, решайте сами.
— Решайте?! — судорожно прохрипел Михайлов и, явно задыхаясь, начал дергать ворот кителя. — Скажите его имя!
— Нет, я не могу вам его открыть, это невозможно, — тихо пролепетала она. — Все уже в прошлом, не стоит его ворошить.
— Я… я боготворил вас! А все оказалось так чудовищно ужасно, что просто нет слов! Разве можно это понять? То, что он этот мужчина прикасался к вам?!
Его гнев пронзил ее сердце, и Даша ощутила себя такой грязной и гадкой, что немедля выпалила:
— Боже! Простите меня, если сможете. Я пойму, если более вы не скажете мне ни слова.
Она дернулась с места и устремилась прочь из-под клена. Благо сильный дождь уже закончился, и с неба падали редкие водяные капли. Даша вознамерилась скрыться в доме, но не успела сделать и десятка шагов, как Михайлов обвил ее стан сильными руками и прижал девушку к своей груди.
— Нет, прошу вас, не уходите! — порывисто вскричал он. — Я погорячился! Я прощаю вам все. Теперь, сейчас. Только не уходите. — Он прижался губами к ее волосам и глухо произнес: — Я люблю вас так сильно, что моей любви хватит, чтобы вы забыли все то, что было до меня. Я и сам забуду о том. Главное, что вы станете моей. А ради этого я смогу забыть о вашем прошлом. А вы ведь станете моей женой?
— И никогда не будете попрекать этим?
