бы он знал, как встретит его этот Юг, он бы… А что — он бы? Отказался от возможности разыскать хотя бы могилу брата?
Брен был создан для жёсткого полицейского распорядка и не создан для войны. Повезло только в том, что прибыл на Юг в перемирие. Его подташнивало от рассказов здешних десантников о резне в городах.
Утром зашёл медик и осматривал как-то уж больно придирчиво. А потом велел забирать форменную одежду и идти в капитанскую.
С капитаном тоже не повезло. Он был мучительно, болезненно похож на брата: в мимике, голосе, движениях тела. И так же болезненно резок и невыносим даже в малых дозах.
Брен знал, однако, что капитан в очередной раз отсутствует, а судном командует зампотех — простой и понятный мужик. И поход в капитанскую представлялся ему делом простым и даже приятным. Служба шла без особенных порицаний, так что, может, и наградят чем.
Сержант переоделся, пригладил уставно короткие волосы, хотя здесь и не придирались к таким мелочам, поднялся на верхнюю палубу.
В капитанскую дежурный пропустил его сразу, и Брен с порога попал как кур в ощип. Потому что ждал его не Келли, а лендслер наземной армии Юга, генерал Макловски: огромный, бритый, плечистый мужик с пронзительными чёрными глазами. Человек ещё более дискомфортный в общении, чем капитан Пайел.
Брен часто видел командующего в эйнитском храме и несколько раз здесь, на «Персефоне».
Вообще на Юге всё было неправильно. Как может лендсгенерал спецона поддерживать приятельские отношения с одним из своих капитанов? Да ещё и не скрывая этого совершенно?
На нижней палубе рассказывали, что странная дружба тянулась за капитаном Пайелом ещё с Северного крыла, где они с лендслером якобы вместе служили.
Но как такое вообще могло быть? Командующему — лет сто пятьдесят, а капитану едва ли исполнилось тридцать.
Генерал Макловски оборачивается, и мысли Бренана разбегаются. Слишком внимательный взгляд. В животе холодеет, и начинают дрожать колени.
— Садись!
А сам стоит.
Брен колеблется, не зная, ослушаться ему устава или командующего.
Тот чуть сдвигает брови, и колени решают за бойца — он едва доползает до кресла.
Входят капитан Келли, лейтенант Дерен и… Бренан подскакивает, сам не понимая, как у него это выходит… Командующий крылом генерал Дайего Абэлис!
Понятно, что сержанта никто не замечает: генералы обмениваются протокольными фразами, говорят о чём-то. Брен не очень-то разбирает — в ушах наяривает на барабанах кровь.
— Агжей начинал не на крейсере, а на эмке. Здесь далеко не все, кто служил с ним на Аннхелле, — говорит генерал Абэлис.
— Келли, подготовь документы по личному составу, — бросает лендслер.
— Да чё их готовить, — отзывается зампотех. — Сам всех это… знаю.
Он как всегда косноязычен, и обилие генералов тем более не идёт на пользу его красноречию.
— Тогда тащи всех, кто служил с ним на эмке. Не сюда, в общий зал.
Келли уходит.
Ему в спину летит:
— А замполича — сюда!
Двери снова расползаются, но это не замполич «Персефоны», а генерал спецона Мерис. Скоро в капитанской будет по генералу на каждый квадратный метр.
— Ты северное досье на него привёз? — спрашивает лендслер.
— Может, тебе привезти ещё и капитана, под которым он начинал на Севере? В криокапсуле? — огрызается генерал. — Прислали мне кое-что, но сильно не радуйся.
— Что-то из северной службы я помню сам, — задумчиво говорит лендслер.
Знаков различия он не носит, но Бренан знает — лендслер командует теперь объединённой армией Империи Юга и Содружества.
— Вот и будет у Агжея память про Север, как в песне — «на тебе сошёлся клином белый свет», — кривится генерал Мерис. — Но я послал купить парнишку-стрелка. Он сидел с ним в паре, а сейчас служит на локальных линиях. Там всего два прокола до внешних границ. Если запрос обгонит сообщение о твоей беспредельщине на Юге, мы успеем его выкупить, и будет у «капитана Верена» хоть какая-то биография.
«Святая Дева, о чём они говорят? Кто такой капитан Верен? Почему 'Агжей»?
Командующий вдруг оборачивается и внимательно смотрит в лицо Бренану:
— Настоящее имя капитана Пайела — Верен. Капитан Агжей Верен. Марш в общий зал!
Абэлис. Открытый космос. «Персефона» — «Гойя»
— Это тот самый «брат»? — удивляется генерал Абэлис вслед закрывающейся двери. — На вид — мясо мясом.
— А мы его берём не на место капитана, — Колин Макловски вызывает на экран личные дела команды ЭМ-17, разархивированные Гарманом. — Нужно будет — пойдёт и на генетически подходящее мясо. Анджей не хотел оставлять брата на Юге. Чуял.
Глаза командующего сужаются на миг, но миг этот почти неуловим.
Генерал Абэлис ёжится и ищет взглядом часы. И опять не находит.
— Ты о чём? — бросает он, хмурясь.
— Есть интересная методика…
— И у нас есть, — кивает Абэлис. — Только попроще. Когда кто-то из ценных членов общины теряет осознание себя в результате системных занятий медитативными практиками, его растягивают голым на земле, и на его теле убивают того, к кому он был привязан. Убивают медленно, чтобы блуждающий, имел возможность очнуться. Иногда это кончается смертью обоих, если так и не удаётся разбудить одного и умирает от пыток другой.
— На Гране есть похожий обряд, — Колин поднимается, собирая сделанные распечатки. — И на Тайэ. Пойдём в общий зал, поможешь мне. И заменишь меня в переговорах с Дегиром. Мне ещё нужно встретиться сегодня с Хагеном.
— Ты делал? — спрашивает Абэлис, пытаясь поймать взгляд глубоких чёрных глаз.
Колин не отвечает, но генералу уже не очень-то и нужны формальные подтверждения. Вот если бы найти хоть какой-нибудь циферблат…
На следующее утро генерал Абэлис едва успевает поговорить по сети с Дегиром, как начинается война между Севером Империи и объединённым Югом.
Она объявляется как бы промежду прочим, вместе с очередными санкциями в адрес Э-лая и претензиями по юго-западным границам.
Депы забиты брызжущими слюной политиками, но голо генерал не включает, только звук:
— Север — это север, а юг — это юг! Мы говорим на одном языке, но не понимаем друг друга! За нами стоят разные культуры, разные миры людей. Мы просто используем одинаковые слова для разных реалий! — орёт динамик.
Его истерический вой успокаивает. Уже понятно, что воевать северяне осмелятся разве что в дэпах. На развязках висят жуткие белые яйца, а там очень хорошо помнят хаттов.
Колонии больше не будут спасать генетически правильный Север. А сам Север может только объявить войну хаттам, но не воевать с ними.
Генерал Абэлис вспоминает, что не завтракал. Да и гостей не мешает позвать на утренний чай.
Но, может, командующий отдыхает? Он прилетел на «Гойю» едва ли час назад.
Однако нечистого всуе не поминают. Командующий входит без стука, и генерал невольно встаёт ему навстречу.
Он чувствует напряжение, злость и покой, идущие от Колина. Всё разом.
— Остаёшься на хозяйстве, — приказывает он
