жизни на некую определенную нормативную конструкцию (цель, роль или идеал), для принятия которой у человека есть веские и возвышенные причины, смысл, который он на самом деле принимает, может быть выражен в девизе, проливающем свет на то, к чему он стремится и что, по его мнению, достойно высшей самоотдачи.
Поскольку осмысленная цель возникает за пределами наших обычных сиюминутных эгоистических забот, она может служить источником мотивации, не зависящим от нашей обычной близорукой и эгоцентричной перспективы. Таким образом, смысл может дать человеку своего рода квалифицированный иммунитет от превратностей обычной жизни. Перед человеком могут стоять обременительные задачи, он может сталкиваться с дискомфортом, неудобствами и неудачами: но все это, как ему кажется, не имеет такого значения, как в противном случае, потому что он участвует в игре не ради сиюминутного вознаграждения, а ради высшей миссии, смысл и критерии успеха которой лежат за пределами его собственного мирского существования. Смысл, таким образом, окутывает нас, как пернатые крылья ангела-хранителя, давая нам силу, комфорт и внутренний покой, который приходит от убежденности в том, что человек делает "то, что должен делать", и что он, с духовной точки зрения, находится на правильном пути.
Или, как сказал Ницше: "Если у человека есть свое "Почему?" в жизни, то он может ужиться с любым "Как?". [Если у человека есть свое "Почему" жизни, он может ужиться почти с любым "Как"].
Смысловой кризис
А что, если у человека нет "Почему"? Пессимистическая возможность: Средняя человеческая жизнь не может нести свой собственный вес - она недостаточно хороша по своей сути, чтобы быть достойной жизни. Она должна быть подкреплена и подкреплена смыслом - чем-то внешним по отношению к жизни, что делает ее достойной. Жизнь, лишенная внутреннего удовлетворения, все равно может быть достойной, если, например, она помогает облегчить страдания многих других людей, обеспечивает долгую и счастливую загробную жизнь или ценится каким-то очень важным существом, "сверхбенефициаром".
Теперь мы можем понять, как многие традиционные религиозные мировоззрения смогли предложить своим приверженцам смысл. Существует, по крайней мере, два способа, с помощью которых они это делали.
Во-первых, это перспектива огромного будущего вознаграждения за правильное поведение в жизни. Эта причина, побуждающая к достижению всеобъемлющей цели, основана на трансцендентном контексте оправдания, а значит, является подходящим кандидатом на роль смысла чьей-либо жизни.
А во-вторых, путем создания культурной матрицы, в которой есть четко определенные места, куда может вписаться человек. Традиционная религиозная община может предписывать каждому члену четко определенную роль и предписывать различные общинные ритуалы и духовные практики. Это может упростить выбор жизненного пути, который должен сделать человек.
В крайнем случае все сводится к двоичному решению: либо идти по проторенному пути и получить сверхъестественную награду и признание общества, либо поступить иначе - и быть осужденным, презираемым и подвергнутым остракизму. Только для человека с необычными желаниями или неортодоксальными убеждениями такой выбор может оказаться сложным. Поэтому большинство оказываются в ситуации, когда кажется, что все предопределено, что самое разумное, что они сделать, - это принять теологически и социально рекомендуемую цель и посвятить себя служению своей роли настолько хорошо, насколько это возможно.
Однако когда мы переходим в светскую среду, особенно достаточно процветающую, чтобы дать передышку от необходимости выживания, и достаточно либеральную и мультикультурную, чтобы предложить вихрь альтернативных идеологий, стилей жизни, морали, профессий и так далее - любая из которых потенциально может стать основой для социально жизнеспособного существования, - тогда проблема смысла становится острой. Уже не очевидно, что именно, если вообще что-либо, является миссией, которую человек может принять всей душой. Одна из проблем заключается в том, что потенциальных миссий может быть слишком много, что создает трудности выбора. Другая проблема заключается в том, что может быть неясно, стоит ли вообще посвящать свою жизнь какой-либо из потенциальных миссий: стоит ли десятилетиями трудиться, чтобы служить, чтить, достигать - учитывая наличие довольно удобных альтернатив, таких как просто плыть по течению в состоянии комфорта и получать удовольствие то тут, то там, когда представляются возможности.
Похоже, что по крайней мере некоторые люди испытывают определенное недомогание из-за отсутствия готового субъективного смысла в условиях постмодерна. Это также может быть одной из причин психологической неустойчивости. Если условия становятся неблагоприятными, если человек сталкивается с трудностями или легкие удовольствия жизни перестают его радовать, он может потянуться за какой-то поддерживающей мотивацией - какой-то высшей целью, за которую он может ухватиться, чтобы получить поддержку, спотыкаясь на обломках своей жизни. Но в отсутствие смысла человек хватается лишь за кусок воздуха. Вздохи и стоны множатся в гулких пещерах существования, лишенного смысла.
Не только культурные события могут вызвать кризис смысла; это могут сделать и события в рамках индивидуальной жизненной траектории. Возьмем, к примеру, человека, который упорно стремится к успеху, оптимизируя свое поведение для достижения материального или социального благополучия. Они усердно учатся в школе, посещают соответствующие клубы и внеклассные мероприятия, поступают на нужную программу обучения, затем проходят через ряд стажировок и период работы младшим клерком. Они поднимаются, и в конце концов наступает плато - скажем так, на достаточно высоком уровне, хотя и ниже абсолютного пика своей профессии. Им исполняется пятьдесят, и они начинают задумываться, а стоило ли оно того. Их брак развалился. Они пропустили большую часть взросления своих детей (если у них вообще были дети). Все это время в офисе: дни, месяцы, годы - пролетают мимо, как километровые знаки на шоссе. Шоссе, которое ведет куда?
В период кризиса среднего возраста наш герой осознает отсутствие смысла в своей жизни. Раньше бессмысленность прикрывалась бессмысленными стремлениями. Теперь, когда клей амбиций ослабевает, а надежды на успех в будущем отклеиваются, удручающая реальность их жизни и карьеры, над построением которой они так упорно трудились, становится похожей на цементные стены тюремной камеры.
Заметка о Ницше
Кстати, о Ницше: он, со своей стороны, отвергал внешние оправдания человеческого существования - а значит, мог отрицать, что наша жизнь имеет смысл в том смысле, который я здесь определил.
Главной заботой Ницше было найти или создать другую концепцию, в рамках которой наше существование можно было бы утвердить как желательное. Его, конечно, не прельщала гедонистическая схема оценки или что-то подобное - такая, согласно которой мы могли бы признать человеческую жизнь вполне прекрасной только в том случае, если в ней больше удовольствия, чем боли, или если баланс других подобных обывательских благ склоняется в сторону позитива. Вместо этого, как мне кажется, Ницше хотел, чтобы его утверждение опиралось на что-то очень похожее на смысл, но
