Майя наполнила стаканы.
— Я думала, те две леди подерутся из-за фарфора.
Лайам открыл портсигар и протянул ей.
— Дуэль до смертельного исхода. На рассвете. Оружие — дамские сумочки.
Майя хихикнула и нагнулась, чтобы прикурить от зажигалки Каванаха. При этом ее взгляд упал на заголовок газеты: «Похищенный ребенок еще не найден». Где, в Эли? О господи… В Эли никогда ничего не случалось.
Она протянула Лайаму стакан:
— По глоточку. Я знаю, вы не хотите опаздывать домой. Как дела у Ройсин?
Лайам засветился от отцовской гордости.
— Она самая красивая девочка на свете. Слава богу, пошла в мать. Но глаза у нее голубые. — Он улыбнулся Майе. — Вам нужно прийти и самой посмотреть на нее. В воскресенье, идет?
— С удовольствием, Лайам. Приду обязательно. — Она стала перекладывать лежавшие на столе документы. — Лайам… Мне нужно с вами кое-что обсудить.
Дома Майя весь вечер работала, сверяя данные о прибыли «Мерчантс» с показателями прошлогодней летней распродажи. Где-то вполголоса бубнило радио. Из-за жары она поставила стол на террасе, откуда был виден сад. Приближались сумерки. Наконец она сняла очки и подумала о Хью, который именно там сделал ей предложение. «У нас впереди еще много-много лет», — сказал Хью, но у самого Хью их больше не было. Хью умер в Испании, и иногда по ночам после порции-другой джина Майя ощущала его присутствие и думала, что стоит быстро повернуться, как она увидит его. Но, в отличие от Вернона, Хью был добрым духом. Он пугал ее любовно, только в шутку, и Майя думала, что когда призрак Хью оставит ее, она будет по нему тосковать.
Телефонный звонок раздался в половине десятого утра. Пока в трубке что-то щелкало и хрюкало, Майя стояла в коридоре и нетерпеливо постукивала пальцами по столу. Кто-то пытался дозвониться до нее из телефона-автомата.
— Миссис Мерчант? Я говорю с миссис Мерчант?
Она не узнала голоса и ответила:
— Это Майя Мерчант. Представьтесь, пожалуйста.
— Джулиус Фергюсон.
Последовала долгая пауза, прерывавшаяся щелчками, как будто звонивший продолжал нажимать на кнопки.
— Отец Элен?
— Да, миссис Мерчант.
В голосе звучала досада — видимо, пожилому священнику пришлось выдержать целую битву с незнакомым аппаратом.
Внезапно нетерпение Майи сменилось тревогой.
— С Элен что-то случилось?
— Нет. То есть да… Не знаю. Она не у вас, мадам? Не в Кембридже?
Растерянная Майя нахмурилась:
— Элен? У меня?
— Понимаете, два дня назад она ушла из дома и как в воду канула. Я думал, что, может… — Голос в трубке умолк, и наступила неловкая пауза. — Ума не приложу, куда она могла поехать.
— Может быть, она у Саммерхейсов, — предположила Майя. — Она очень любит Ричарда и Дейзи.
— Миссис Мерчант, вчера вечером я ездил на ферму Блэкмер на велосипеде. Миссис Саммерхейс ее не видела.
Майя впервые услышала в его тусклом, надтреснутом голосе не досаду, а тревогу.
— Мистер Фергюсон… — начала она, но в трубке раздался писк, треск, а потом настала тишина. — Мистер Фергюсон! — громко повторила Майя в микрофон, но ответа не было.
Она немного постояла, пытаясь сообразить, что делать. Потом послала горничную за шелковым шарфом и очками и побежала к машине. Кембридж быстро остался позади. Майя мчалась по Болотам, и ей бросалась в глаза страшная оторванность этих мест от цивилизованного мира — узкие, пыльные дороги, болота с тучами заунывно жужжавших комаров и покосившиеся, потрескавшиеся домики. Стояла жара; казалось, небо хотело обрушиться на землю и раздавить ее.
Когда Майя добралась до деревни, из-под колес ее машины полетели тучи пыли. Она увидела, как из дома священника вышел какой-то человек и закрыл за собой калитку. Она узнала Адама Хейхоу, с которым не раз встречалась на бесчисленных деревенских праздниках. Майя нажала на тормоз, резко остановилась и высунулась в окно:
— Мистер Хейхоу!
Он кивнул и притронулся к кепке.
— Элен… — начала она и ощутила досаду и разочарование, увидев в глазах Адама отражение собственных чувств.
— Элен нет в доме, миссис Мерчант. В последний раз ее видели во вторник утром. — Голос Адама был глухим.
— О боже… — Майя открыла дверцу и вышла из машины. — Ее отец уже звонил мне.
— Два дня! — Глаза Адама потемнели от гнева. — Он ждал два дня, прежде чем ударить палец о палец! Боялся, что подумают люди…
Майя смотрела на Хейхоу и лихорадочно пыталась сообразить, куда могла поехать Элен.
— Может быть, к местному врачу… Элен дружила с его семьей…
Адам покачал головой:
— Я уже спрашивал его, миссис Мерчант. Сегодня утром меня отвез туда бакалейщик. Лемоны ее не видели. — Он провел рукой по седеющим темным волосам. — Кроме того, я ходил в полицию. Там сказали, что займутся этим делом, но, конечно, им сейчас не до того. Они сбились с ног, разыскивая пропавшего младенца. Похоже, они считают, что Элен сбежала с каким-нибудь молодым человеком.
Майя прошептала:
— В последнее время ей приходилось нелегко. Она была очень несчастна. Я боюсь…
Глаза Адама стали мрачными.
— Я найду ее. Даже если мне придется самому обшарить каждый ров, каждую запруду.
Майя вздрогнула, а потом сказала, пытаясь мыслить разумно:
— Знаете, мистер Хейхоу, не думаю, что она сбежала. Она боялась полей и лесов. Предпочитала сидеть в четырех стенах.
И тут она вспомнила о маленькой комнате на чердаке. Книжные полки с любовными романами, керосинка, колыбель…
Адам Хейхоу вынул из кармана конверт.
— Я получил это вчера, — объяснил он. — И именно поэтому вернулся домой. Оно от Сьюзен Рэндолл.
— Матери малыша, которого Элен так любила?
— Они уехали из деревни, миссис Мерчант. Сьюзен показалось, что Элен приняла это очень близко к сердцу.
Майя уставилась на Хейхоу. Что-то начало складываться у нее в мозгу. Частицы головоломки, которую она пока не могла составить. Потом что-то щелкнуло и ей пришла в голову страшная, но очевидная мысль.
— О боже, — внезапно сказала Майя. — О боже…
Она настежь распахнула калитку и побежала к дому священника, топча увядшие от жары цветы и слыша за спиной хруст гравия под ногами Адама. Схватила дверной молоток и стучала, пока на пороге не показалась служанка. Потом без всяких объяснений вбежала в дом, поднялась по лестнице и пошла по коридору.
Она была там только однажды, но дорогу помнила. Майя взбежала по лестнице на чердак, отодвинула люк и просунула в него сначала голову и плечи. Там было темно. Идти в босоножках на высоких каблуках было трудно, но она упорно пробивалась сквозь лабиринт коробок, старой мебели и побитой молью одежды.
