Я с шумом втянул воздух и захлебнулся, утонул в запахе граната. Сочный, спелый, сладкий, терпкий вкус растекался по языку, обволакивал небо, заставил дышать чаще.
Я перевел взгляд на Листа.
Спит, такая маленькая, что даже страшно.
Тьма, а ведь я валял ее по полу, она успокаивала Зверя, она… Да она чуть ли не водила меня на горшок и кормила с ложки! От последней мысли стало почему-то почти неловко. Мне? Неловко? И пробрало на тихий смех.
И почему-то никак не получалось подняться на ноги и уйти, а тьма довольно ворочалась внутри, а пальцы путались в черном шелке волос, и невероятно пахло гранатом.
Что ты скажешь мне, девочка-ветер, когда откроешь глаза? Что я увижу в них? Достанется ли мне хоть полкапли того света, что плескался там, когда я смотрел на тебя в глупом озере Отражений?
Тихо открылась дверь, впуская в комнату Тивора и молоденькую вампиршу, ту самую, что заставила меня сомневаться в собственном здравомыслии. Девчонка хмурилась, шипела сквозь зубы и с каким-то отчаяньем пыталась скинуть с себя огромные лапищи волка.
— Тивор, отпусти ее, не видишь: девушке неприятно.
Черный разжал руки, а маленькая вампирочка застыла с широко распахнутыми глазами, оглядела комнату, наткнулась взглядом на Листа. Вдох, а потом, шипя и скалясь, девчонка ринулась вперед:
— Что вы с ней сделали?!
Черный перехватил запястья с нацеленными мне в глаза когтями, встряхнул доходягу пару раз.
— Спасли ей жизнь, — я аккуратно положил Листа на подушку, пересел в кресло. — На данный момент меня интересует только одно: действительно ли ты настолько преданна ей, насколько пытаешься показать?
— Действительно, — глаза незнакомки сузились, маленькие ладошки сжались в кулачки, и она с силой рванулась прочь от оборотня. — Не трогай меня, волк, я стерпела это дважды, третьего раза не будет, — ее гнев почти ощущался на языке, Тивор хмыкнул, но все-таки отошел на шаг, поднимая обе руки вверх. Смелая девочка и глупая.
Но, несмотря на всю эту браваду, на дне голубых глаз плескался страх. Маленькая вампирша очень старалась его скрыть, но разве можно что-то скрыть от того, кто сам несколько оборотов назад пережил подобное?
— Личину можешь снять, — махнул я рукой. — Она не обманула меня в первый раз, не сработает и сейчас, — вдох, и чужое лицо стекло на пол, открыв истинный облик: большие синие глаза, длинные темно-каштановые волосы, пухлые губы и маленький носик. Кукла, да и только. — Лист поймала одно очень нехорошее заклинание, сейчас уже все в порядке, но приходить в себя она будет долго, возможно пару дней проспит. За ней надо будет ухаживать. Я, конечно, могу приставить к Листу лекаря или служанку, подписать с ними контракт, но…
— Не надо лекарей и служанок, — дернула головой девчонка. — Она вам за это спасибо не скажет. Я справлюсь.
— Рад, что мы пришли к пониманию, — поднялся на ноги, стянул с руки кольцо, отдал вампирше. — На всякий случай. Разобьешь камень, и я приду.
Я присел возле вороха окровавленной одежды, с каким-то непонятным даже для самого себя отвращением отшвырнул лежащую сверху маску, выудил свои перстни.
Тьма, какие все-таки маленькие у нее ручки, тонкие пальчики. А ведь я чувствовал, чувствовал, когда она держала меня за руку, когда водила за собой, как привязанного. Я тряхнул головой и надел на Листа кольца.
— Не снимай их, даже когда будешь купать.
— По…
— Дымка — заклинание не из легких, его последствия могут проявиться позже. Через кольца я буду отслеживать состояние Листа, в частности уровень жажды. Скорее всего, крови ей понадобится много, в том числе и твоей.
— «В том числе и моей»? Вы хотите сказать, что будете ее поить? Не думаю, что бы она была в восторге от такой перспективы, — нахмурилась девчонка.
— Лист сейчас решать не в состоянии, — и, видя упрямо поджатые уголки губ, поспешил пояснить: — Я убрал заклинание, но вред оно причинить успело. Чтобы быстрее восстановиться, ей, как любому вампиру, нужна кровь, ей надо много крови, желательно сильной, желательно вампирской. Желательно, моей, потому что жажда в ней моя. Хочешь, чтобы она выпила тебя до дна? Дерзай, — пожал я плечами.
— Можно найти…
— Кого? — рыкнул оборотень, обрывая девчонку. — Ни у одного вампира кровь не обладает такой мощью, как у князя. И потом это снова контракты, это снова вампиры, которым нет доверия.
— А вы мне, значит, доверяете? — она вздернула подбородок кверху.
— Нет, — фыркнул. — Но она доверяет тебе, — я поднял Листа на руки и снова опустился в кресло. — Заканчиваем с препирательствами. Ты здесь не для этого, — многозначительный взгляд на дверь в ванную, меня потихоньку отпускало. Уходило напряжение.
Вампирша коротко кивнула и засуетилась. Пока включала воду, пока копалась в шкафу в поисках сорочки, полотенец, постельного белья, Тивор обговаривал оставшиеся детали касательно защиты комнаты, питания и еще тысячи подобных мелочей, я не слушал. Где-то внутри меня все еще ворочалось беспокойство, почти незаметно, лишь едва-едва касаясь сознания, заставляя крепче прижимать к себе малышку-ветер. Заставляя смотреть и смотреть на Листа, изучать черты: высокие скулы, маленький подбородок, тонкий аккуратный нос и губы, что всегда улыбаются. Когда же я успел так вляпаться? А еще было странное чувство, что я что-то забыл. Вот только что?
— Все, князь.
Я медленно поднялся на ноги, следуя за девчонкой в ванную, развернул окровавленную простынь, помог положить Листа в воду.
Что же я забыл? Что-то явно не очень важное… Или не очень важное для меня?
— Можете идти, князь, я позову, когда закончу.
Точно!
— Забыл спросить, тебя зовут как?
— Рина, — тяжело вздохнула девушка и закатила глаза. — И да, вам представляться не обязательно, мне известно имя Великого князя Малейского. И как она вас терпит? — проворчала вампирша себе под нос.
— Я все слышу.
— Прошу прощения, — ледяным голосом отчеканила доходяга. Тьма, и что я ей сделать успел?
А вернувшись в комнату, тут же наткнулся взглядом на белый плащ в кровавых разводах, в голове зашумело. Никогда. Никогда я не испытывал подобного страха. Никогда не думал, что он может быть настолько всепоглощающим. Будто чья-то рука сжимает и сжимает горло, давит на плечи, и из-за шума собственной крови не слышно ничего, не видно ничего, кроме черных точек. И на вдох, всего лишь на миг мне показалось, что я абсолютно беспомощен и бесполезен. Ужасное чувство. Мерзкое. Липкое, как смола. А потом пришла ярость, еще более ужасная и всепоглощающая. Мне никогда не было настолько тяжело удержать ее внутри, не выпустить Зверя, не разнести весь эльфятник по камушку.
Я запустил в гору одежды пересмешник, с удовольствием наблюдая, как тьма пожирает ткань, уничтожает следы.
