Снег во дворе был примят и в крови, и следы ног и клинков были на двери терема. Испуганная служанка открыла на его стук, но ему пришлось уговаривать ее, чтобы войти.
Ольга сидела у горячей печи в спальне, не спала, все еще была одета. Ее лицо было осунувшимся и серым в свете свечи, тени усталости испачкали ее молочную красоту. Марья в истерике рыдала на коленях матери, черные волосы ниспадали, как вода. Они были одни. Саша замер на пороге. Ольга посмотрела на его вид, грязный, в саже и волдырях. Она побелела.
— Если у тебя новости, это может подождать, — она взглянула на ребенка.
Саша не знал, что сказать: слабая и ужасная надежда казалась глупой после увиденной крови во дворе и горя Марьи.
— Маша в порядке? — сказал он, пересекая комнату и опускаясь рядом с сестрой.
— Нет, — сказал Ольга.
Марья подняла голову и мокрыми и опухшими глазами.
— Они убили его! — всхлипывала она. — Убили, а он не вредил никому, кроме злых, и он любил кашу. Они не должны были убивать его! — ее глаза пылали. — Я подожду, пока Вася вернется, и мы убьем тех, кто его погубил, — она хмуро оглядела комнату, глаза снова наполнились слезами. Гнев пропал из нее так же быстро, как возник. Она упала на колени, сжалась, рыдая в колени матери.
Ольга гладила волосы дочери. Саша видел вблизи, что рука Ольги дрожала.
— Там была толпа, — тихо сказал Саша. — Вася…
Ольга прижала палец к губам, взглянув на плачущую девочку. Но она на миг закрыла глаза.
— Господь с ней, — сказала она.
Марья подняла голову.
— Дядя Саша, Вася вернулась с тобой? Мы ей нужны, она будет грустить.
— Маша, — нежно сказала Ольга. — Нам нужно помолиться за Васю. Боюсь, она не вернулась.
— Но она…
— Маша, — сказала Ольга. — Тише. Мы не знаем, что случилось. Нужно подождать. Утро вечера мудренее. Может, поспишь немного?
Марья не стала. Она поднялась на ноги.
— Она должна вернуться! — закричала она. — Куда она пошла, если не вернулась?
— Может, к Богу, — твердо сказала Ольга. Она не врала детям. — Пусть ее душа покоится с миром.
Девочка смотрела на маму и дядю, в ужасе раскрыв рот. А потом повернула голову, словно в комнате говорил кто — то еще. Саша проследил за ее взглядом в угол у печи. Там никого не было. Холодок пробежал по его спине.
— Нет! — закричала Марья, отпрянула от рук мамы. Она потерла мокрые глаза. — Она не у Бога. Ошибаетесь! Она… где? — потребовала Марья у пустого места возле пола. — Полночь — это не место.
Саша и Ольга переглянулись.
— Маша… — начала Ольга.
Движение на пороге. Они вскочили. Саша повернулся, грязная ладонь легла на рукоять меча.
— Это я, — сказала Варвара. Ее светлая коса растрепалась, на ее одежде была сажа и кровь.
Ольга глядела на нее.
— Где ты была?
Варвара сказала без церемоний:
— Вася жива. Была, когда я ее покинула. Они собирались сжечь ее. Но она сломала прутья клетки и незаметно выпрыгнула. Я увела ее из города.
Саша надеялся. Но не думал, как…
— Незаметно? — но он подумал о вещах важнее. — Куда? Она была ранена? Где она? Я должен…
— Да, она ранена. Ее побила толпа, — едко сказала Варвара. — И она чуть не сошла с ума с магией, это нашло на нее в отчаянии. Но она жива, и ее раны не смертельны. Она сбежала.
— Где она теперь? — резко спросила Ольга.
— Она пошла дорогой в Полуночи, — сказала Варвара. На ее лице была странная смесь очарования и возмущения. — Может, даже дойдет до озера. Я сделала все, что могла.
— Мне нужно к ней, — сказал Саша. — Где эта дорога в Полуночи?
— Нигде, — сказала Варвара. — И всюду. Но только в полночь. А уже не полночь. И у тебя нет того зрения, той силы, что пустит на дорогу. Она вне твоей досягаемости.
Ольга хмуро смотрела на Марью и Варвару.
Саша потрясенно сказал:
— Хочешь, чтобы я поверил на слово? Бросил сестру?
— Не в том дело. Ее судьба не в твоих руках, — Варвара опустилась на стул, словно не была слугой. Что — то немного изменилось в ее поведении. Ее глаза были встревоженными. — Пожиратель на свободе, — сказала она. — Существо, что люди зовут Медведем.
Даже после того, как Вася рассказала им правду после пожара Москвы и спасения снегом, Саша едва верил рассказу сестры о чертях. Он хотел потребовать снова, чтобы Варвара рассказала, где была Вася, но вмешалась Ольга:
— Что значит, Медведь на свободе? Кто это? И что он сделает?
— Не знаю, — сказала Варвара. — Медведь — один из самых сильных чертей, повелевает нечистыми силами земли, — она говорила медленно, словно вспоминала давно забытый урок. — Он хорошо знает разумы людей, склоняет их к своей воле. Больше всего он любит разрушение, он будет стремиться к этому, — она покачала головой и вдруг снова стала Варварой, умной и практичной служанкой. — Это подождет утра. Мы все ужасно устали. Дикая девица жива, до нее не дотянутся ни друзья, ни враги. Может, поспим?
Тишина. Саша мрачно сказал:
— Нет. Если я не могу пойти к ней, я хотя бы помолюсь. За мою сестру, за этот безумный город.
— Город не безумен, — возразила Марья. Она слушала их разговор, черные глаза пылали, а потом она повернулась к невидимой силе в углу. — Это был мужчина с золотыми волосами. Он заставил их так сделать. Он говорил с ними, разозлил их, — она задрожала. — Он пришел ко мне той ночью, заставил пойти с ним. Люди слушают, когда он говорит. У него очень красивый голос. И он ненавидит тетю Васю.
Ольга обняла дочь. Марья снова плакала, но она уже устала.
— Тише, милая, — сказала она дочери. Саша ощутил, как вытянулось его лицо.
— Священник с золотыми волосами, — сказал он. — Константин Никонович.
— Наш отец укрыл его. Ты привел его в Москву. Я поддерживала его тут, — сказала Ольга. Ее привычная сдержанность не скрывала ее взгляд.
— Я пойду молиться, — сказал Саша. — Если в городе черт, я могу против него лишь молиться. Но завтра я пойду к Дмитрию Ивановичу, чтобы этого священника судили.
— Ты должен убить его своим мечом, дядя Саша, — сказала Марья. — Ведь он очень плохой.
Саша поцеловал их и ушел в тишине.
— Спасибо, что спасла нашу сестру, — сказала Ольга Варваре, когда Саша ушел.
Варвара молчала, но женщины сжали руки друг друга. Они давно были знакомы.
— Расскажи больше о черте, что пришел в Москву, — добавила Ольга. — Если это касается безопасности моей семьи, это не может ждать до утра.
7
